Источник - Татьяна Зимина Страница 66

Заметив несколько отрубленных дверью паучьих конечностей, он пинком отбрасывает их в дальний угол и прислоняется лбом к двери.

Ну вот. Теперь можно передохнуть и прийти в себя…

– Тут ты прав. Теперь нас точно никто не потревожит.

Он оборачивается. Над головой, угрожающе щелкая хелицерами, нависает гигантская туша.

Распахивая рот в беззвучном крике, он судорожно рвет ручку двери, но плевок паутины надежно приклеивает её к доскам. Светящиеся глаза паука, собранные в большую гроздь, становятся всё ближе, ближе…

– Успокойся, – на лоб опускается что-то прохладное. – Ты в безопасности, – перед глазами мутное белое пятно. Сэм моргает и пятно становится лицом Саёнары. Она протягивает руку и кладет ладонь ему на лоб. Кожа ладони нежная и прохладная. Сэм блаженно закрывает глаза.

– Эй, ты как? – спрашивает Саёнара. Вопреки обыкновению, её голос звучит заботливо и нежно.

– Пгмг… – Сэм безуспешно шевелит сухими губами. Такое чувство, что зубы растворились и осели на языке противным шершавым налетом. Он дергается, пытаясь подняться, но рука вдавливает его голову обратно в подушку.

– Лежи спокойно.

Саёнара подносит к его губам стакан воды, из которого торчит легкомысленная розовая трубочка. Сэм пьет, долго и с наслаждением.

– Почему я связан? – спрашивает он наконец.

– Это ремни безопасности. Ты метался во сне и шов мог разойтись.

– Какой шов? Что вообще происходит? – потихоньку Сэмом овладевает паника.

– Мозговой клещ, помнишь? Кэсси его вытащила. Но автохирургу пришлось хорошенько потрудиться. Кэсси сказала, мы успели в последний момент.

Сэм молча моргает, переваривая информацию. Затем говорит:

– Почему у меня болит всё, а не только голова?

– Что ты помнишь последнее? – её вопрос вызвал в памяти смутные ассоциации – совсем недавние.

– Мы встретились с моими братьями. А потом…

Крошево зеленых ошметков, жгучая, как кислота, слюна, скрежет жвал… Значит, это был не сон. Не совсем сон. Не только.

– Тебе серьезно досталось, – говорит Саёнара и поправляет плед, которым Сэм укрыт до самого подбородка. – Полтора метра клонированной кожи – это было проще, чем лечить ожоги третьей степени. Посадить луковицы волос… – она погладила его по голове, и Сэм ощутил под её рукой свой голый череп. – Не дергайся, отрастут твои кудри, – мягко нажимает на лоб Саёнара. – Твои волосы сильно обгорели, Кэсси с трудом отыскала несколько не поврежденных луковиц. Она их размножила, так что скоро будешь такой же рыжий, как и раньше. Хорошо, что глаза удалось спасти – иначе ты бы сейчас ничего не видел. Растить новые глазные яблоки на синтетическом коллагене пришлось бы пару месяцев… Знаешь, первоначальный прогноз автохирурга, сделанный по анализу твоих повреждений и количеству впрыснутого паучьего яда, был однозначным: летальный исход. Кэсси пришлось отключить управляющий программой медицинский ИскИн – он всё время выдавал прямую линию; Но ты выкарабкался. Она говорит, это чудо, и я тоже так думаю. Видел бы ты, что от тебя осталось.

Только сейчас Сэм заметил, что Саёнара двигается довольно скованно. Вытирает ему лицо, подает напиться – всё одной рукой. Другая закована в пластиковый панцирь. Девушка очень бледна – еще бледнее, чем обычно. Тонкие губы отливают синевой, пальцы на здоровой руке выглядят почти прозрачными.

– Значит, у нас всё-таки получилось, – говорит Сэм. – Но какой ценой? – он осторожно поворачивает голову на бок. Там, на высоком помосте, скрытое непрозрачным силиконовым куполом, вздымается и опадает что-то большое. – Что это? – спрашивает он.

– Порфирий. Ему… крепко досталось, когда мы тебя вытаскивали.

Память возвращается неохотно. Свою драку с пауками Сэм вообще склонен поместить на полку с ночными кошмарами…

Он сосредоточился. Как в стробоскопе, замелькали картинки: дон Муэрте, хищно потирающий конечности, палящий из двух огнеметов Нафаня, меч в руках Саёнары выглядит, как сверкающий диск…

– Нафаня и Гораций? – рассудив: раз их нет в медотсеке, значит, они благополучно здравствуют. Или…

– Нафаня на "Одуванчике", – поспешно заверяет девушка. – Не мог же он бросить свой корабль. Не беспокойся, он летит за нами… Гораций здесь, в машинном. Воркует со своей ненаглядной Кэсси и заряжает батареи.

– А… Что Порфирий? – Сэм дергается, пытаясь привстать, но прохладная ладонь мягко вдавливает его голову в подушку.

– Жить будет, – Саёнара смотрит на Сэма. – Он сильно обгорел. Лишился двух щупалец. Почти всего меха… Проткнуто второе сердце и уничтожена третья печень… Кэсси поместила его в искусственную кому. Не дергайся, – она вновь прижимает его к подушке. – Мех отрастает. Щупальца – тоже… Сердце удалось зашить. Кэсси сказала, у октапоидов потрясающая способность к регенерации. Восстановится даже печень, со временем. Так что не температурь. Проснется твой братец в еще более мерзком расположении духа, чем обычно, только и всего.

Сэм закрывает глаза, чтобы скрыть от Саёнары навернувшиеся слёзы.

– Это я виноват, – говорит он через минуту. – Это из-за меня он пострадал.

– Мы, втроем, слишком увлеклись дракой, чтобы обращать внимания на что-то ещё. А ты был слишком горд, чтобы позвать на помощь. Всё могло обернуться намного проще, если б мы все не были такими гордецами.

– У тебя, верно, не было старших братьев? – спрашивает, криво усмехнувшись, Сэм. Саёнара молчит. – Они всегда держат тебя за маленького. И всегда смотрят свысока. Уверены, что ты ни на что не годен. Я просто не мог просить помощи. Это было бы…

– Они – октапоиды. Могучие ребята с тремя сердцами, подъемной силой в несколько тонн, способностью функционировать в открытом космосе и молниеносной регенерацией. А ты – лысый, мягкий человеческий детеныш.

– Но я за них в ответе.

Как-то раз, когда Ма потрошила сома, из его брюха выпал огромный комок всякой всячины. Там были мелкие камешки, рыбьи кости, рыболовные крючки, даже одна блесна – ржавая и изъеденная желудочным соком. Сейчас Сэму казалось, что такой комок – из рыбьих костей и стальных крючков – находится у него в животе…

– Ммм… На самом деле, ты очень хороший боец, – Сэм недоверчиво приоткрыл один глаз. – Я это заметила еще на Веге-эс. И… Я знаю, что в какой-то момент ты спас мне жизнь. Спасибо.

– Обращайся.

– Никогда бы не подумала, что человек, неспособный выстрелить в живое существо…

– Врезать кому-то кулаком, или там пнуть – это по-честному. Особенно, когда тебя пинают в ответ. Но убивать, применяя специальные приспособления… – Сэм дернул плечом. – Один раз в жизни, на пороге зрелости, осьминоги дерутся с касатками без всякого оружия. Один на один. Иногда побеждает касатка, иногда – осьминог. Те, кто не решаются выйти на честный бой, до конца жизни считаются детьми. Я – не смог.