Путь истребителя - Владимир Поселягин Страница 65

— Уже известен маршрут?

— Да. Через Архангельск на Аляску и в течение двух месяцев будешь выступать по городам Америки. Потом на Тихоокеанской базе американского флота, нужно показаться перед армейцами, следующая Австралия у них большой ажиотаж и напоследок Англия. Потом уже вернешься к нам. Рассчитано все на четыре месяца.

В это время дверь открылась, и в комнату протиснулся Денис. Он уже научился открывать–толкать двери. Посадив его на колени, я убрал все вещи с края стола, и сунул сыну в руки мягкую игрушку.

— Ладно, говори, что я должен делать?

* * *

Проснулся я от тряски. Самолет провалился в очередную воздушную яму. Мне это не понравилось, что–то было не так. Слишком нас кидало из стороны в сторону и что–то громыхало. Приподнявшись, я поправил спасательный жилет и посмотрел в иллюминатор. Несмотря на три часа дня снаружи была темень и сверкали молнии. Услышав очередной раскат грома, я посмотрел на сжавшегося кресле первого лейтенанта флота США Криса О, Брайна, который нас сопровождал с военно–морской Тихоокеанской базы на острове Оаху. В общем, мы летели с Пёрл—Харбора в Австралию, в Сидней после трехдневных концертов.

Он сидел в переднем ряду. Поэтому протянув руку, я похлопал его по плечу и прокричал–спросил:

— Лейтенант, что происходит?

— Полчаса назад погода испортилась, сер! Пилоты решили продолжать движение в сторону пункта назначения. Мы примерно на половине пути между материком и островом. Когда мы выходили на связь, сообщалась что погода отличная, видимо ошиблись.

Я кивнул, помнил, как мы садились два часа назад на какой–то крохотный островок, дозаправлялись.

Посмотрев в иллюминатор, при очередной вспышки молнии, внизу я увидел тяжелые свинцовые воды. Профессионально прикинув расстояние, понял, что летим мы примерно на высоте четыреста метров. В это время при очередной вспышке, на иллюминаторе показались размывающиеся капли дождя, похоже мы влетели в циклон.

В салоне началась подниматься паника. Кроме меня, продолжавшего спать Никифорова, двух корреспондентов из политуправления и шести музыкантов, еще были О, Брайн, и семь журналистов разных газет как Америки так и Англии. Пока О, Брайн успокаивал пассажиры, это только наши сидели спокойно, изредка с опаской поглядывая в иллюминатор, я отстегнулся и стараясь удержать равновесие направился к двери в пилотскую кабину. Сидевший рядом с дверью, борттехник, даже не пытался меня остановить, только побелевшие пальцы, которыми он вцепился в страхующий ремень, показывали, как он испуган.

Как только я открыл дверь, в нос шибануло, горелой изоляцией. Протиснувшись в кабину, прикрыл за собой дверь.

— Что у вас? — сразу же спросил я.

— Молнию поймали, нет связи и управления. Один из моторов потерял тягу, вот–вот заклинит. Опускаемся, сэр, — прокричал в ответ капитан, командир летающей лодки.

— Приводниться?

— Без шансов, сэр. Волны большие, разобьёмся!

— Есть какие идеи?

— Мы протянем еще минут двадцать, пока есть скорость и высота, потом только в воду.

— Где ближайшая земля?

— Не знаем, сэр, нас сносит сильным боковым ветром, но штурман говорит, что где–то в этом районе, — показал мне карту капитан.

— Ни хрена себе нас снесло… Тут множество островов, можем сесть на каком–нибудь из них?

— Если найдем то попробуем, сэр. Попрошу вас вернуться на свое место, мы тут сами.

— Хорошо.

Гидроплан швыряло из стороны в сторону, два раза упав, я все–таки добрался до своего места и пристегнулся.

— Что там? — спросил Никифоров, сна у него не было ни в одном глазу.

— Хана нам. Мы в принимающую антенну молнию поймали, рация сгорела. Связи нет. Один из движков дохлый. Так еще прошив защиту, сгорела вся электроника, управление теперь дубовое, фактически без приборов. Если летчик хороший, то процентов двадцать уцелеть у нас есть. Проблема в другом, нас сильно в сторону снесло, да и то еще не известно, не ошибся ли штурман. По его словам мы сейчас где–то у Маршалловых островов.

— Будем надеяться, что все будет хорошо.

— Вот именно.

Больше мы не разговаривали, прикрыв глаза, и крепко сжимая поручни кресел, чтобы не кидало в стороны, когда самолет трясло, мы терпеливо ожидали, как повернётся судьба.

Через десять минут, когда поверхность океана заметно приблизилось, мы внезапно провалились в очередную воздушную яму, и нас кинуло вниз.

— Держитесь! — заорал я, и почти мгновенно последовал удар. Нет, не так. Это был УДАР.

Меня спасли страховочные ремни, и не швырнуло вперед как О, Брайна, ремни которого не выдержали.

— Покинуть самолет! — закричал борттехник, заметив, как через дверь кабины просачивается вода.

На борту было несколько спасательских плотиков и пара надувных лодок, открыв дверь в которую хлынула вода, техник схватил ближайший плот и исчез во мгле.

Те, кто был в сознании, бросились к двери, пол уже начал опускаться в сторону кабины, самолет тонул.

— Черт! — закричал я, у меня заклинило ремень. Подскочивший Никифоров, одним взмахов разрезал ремень, освободив меня. Сзади слышались крики и стоны других пассажиров. В голове была только одна мысль, если мы будем их спасать, то и сами погибнем. Поэтому выбор был очевиден.

Воды уже было по грудь, когда мы загребая руками стали протискиваться к выходу. Нас спасло то, что лодка частью уже погрузилась, и поступление воды не было такое сильно. Ухватившись за край проема, одни рывком я вытолкнул себя из салона самолета. До поверхности было метра четыре, спасательный жилет довольно шустро вытолкнул меня на поверхность. Огромные волны приподнимали меня и опускали, рядом из воды торчал хвост самолета. Оглядевшись, я не заметил рядом никого. Видимо их снесло дальше. Метрах в десяти отфыркиваясь появилась голова Никифорова.

— Берегись, — едва расслышал я его крик, когда очередная волна приподняла меня, и с силой швырнула на хвост погружавшегося самолета. От удара о киль из меня вышибло сознание.

Думаю, без сознания я был всего ничего, потому как ураган хоть и стихал, когда я очнулся, но не прекратился. Строение спасательного жилета было таково, что я полулежал на спине лицом вверх. Огромные волны, поднимающие и опускающие меня, иногда захлёстывали пенными барашками, из–за чего в рот и нос попадала вода. Видимо из–за этого я и очнулся, от своего очередного кашля. Почти одновременно с возвращением в реальность меня скрутили судороги рвоты, морская вода, скопившаяся в желудке, попросилась обратно. Вернув в океан ее воду, я вытер мокрое лицо и выступившие на глазах слезы. Первым делом ощупал себя, как ни странно, но после удара все было нормально. Немного болела рука, но перелома не было, думаю там синячище на всю руку. Работая ногами чтобы приподняться, когда оказался на очередной волне и осмотрелся.