В бездне времен. Игра на опережение - Алексей Рюриков Страница 65

– Вы знали, что он террорист, – констатировал сотрудник Второго бюро. – И знали, что он живет под чужим паспортом. Бросьте, – отмахнулся он от пытающегося вставить слово Николая Степановича. – Я сейчас не собираюсь предъявлять обвинения. Мадам, – вновь повернулся Андре к допрашиваемой, – давайте уточним, это важно. Девица Жужу в первый раз сумела разговорить Жака?

Сталь взглянула на Гумилева, дождалась еле заметного позволяющего кивка и ответила коротко:

– Нет.

– Как часто она получала от Мельникова полезные сведения?

– Второй раз, до этого только о его старых похождениях.

– Первый раз сведения подтвердились?

– Андре, я думаю, мы можем доверять в этом вопросе баронессе, – вмешался Гумилев.

– Понятно, – хмыкнул француз. – Ну что ж, пускай. Дальше?

– Жак успокоил подружку, сказал, что это ерунда, он просто будет брать интервью, как журналист. Но она загрустила, дала ему это почувствовать…

– Он ничего не заподозрил?

– Поймите, monsieur Лепарк, наши девушки продают не только тело. В цену входит и их умение поддержать знакомство, сама обстановка. О, конечно, и занятие любовью, но не вульгарный физиологический акт… то есть в нашем салоне и это, безусловно, представляет собой настоящее искусство, но главное для клиента – это отношение, антураж, сочувствие. Я тщательно отбирала девушек, учила, воспитывала, одевала, делала из них настоящих куртизанок. Они могут взять власть и над самым властным мужчиной!

– Включая французских бюрократов, – не удержался разведчик.

– К нам действительно ходили чиновники, офицеры, деловые люди из околополитических кругов. Но я не использовала…

– Это потом, – вновь оборвал ее Лепарк. – Что было дальше с Мельниковым?

– О, Жак чрезвычайно трудный клиент, – пожала плечами хозяйка борделя. – Всегда напряженный, никому не доверяет. И он ведь провинциал, выходец откуда-то из Сибири, так что он был поначалу весь такой… ужасно зажатый, скованный, понимаете, о чем я? Нет, страсти в нем хватало, к женщинам он вообще был неравнодушен, и не без взаимности. Но раньше он пользовался успехом лишь у девиц своего круга, из низших классов. А тут получил возможность познакомиться с действительно роскошной дамой, это на него повлияло в лучшую сторону, конечно. В нашем салоне Жак становился более… ну, человечен, так я скажу. И когда Жужу расстроилась, он принялся ее утешать, сказал, что ничем не рискует, поскольку, как он выразился, использует «достижения техники». Жужу спросила, останется ли он в Париже, услышав, что уедет, снова стала печальной и задала вопрос, вернется ли? Жак объяснил, что обязательно вернется, но не в ближайшее время. Возможно, через несколько месяцев. Фактически это все, господа. Я поняла из этого разговора, что шаху, Барту и англичанину угрожает опасность, и да, я знала о роде занятий Жака.

– И вы пошли с этими сведениями в российское посольство, – быстро подсказал Гумилев. – Только лишь, чтобы предупредить злодеяние, верно?

– Именно так, – улыбнулась Лидия. – Исключительно…

– Все, все, – еще раз прервал их Андре. – Это уже за пределами нашей беседы. – Он резко встал, вызвал надзирателя и добавил на прощание: – Мы проверим ваши слова.

Выйдя из тюрьмы, Николай Степанович повернулся к Лепарку:

– Убедились?

– Пока нет, – серьезно ответил тот. – Пока это слова, хотя Инженер в нашей картотеке, конечно, есть, и репутация у него настораживающая.

– В ноябре о визите еще не писали в газетах, – напомнил русский. – И тем более о встрече в Марселе.

– Да знаю я, – проворчал Андре. – Патрон поручил заняться, в Сюрте сообщение я отослал. Не думайте, Гумилев, мы очень внимательно относимся к вашим сведениям. И проверим еще раз историю с арестом этой Сталь, коль вы считаете, что тут есть связь. Вы остаетесь в Париже?

– Да. Повторюсь, любая помощь, какая в наших силах, будет оказана. Любые сведения, какие мы можем предоставить, плюс я сам предприму кое-что, если вы не против.

– Против, – тут же отреагировал Лепарк. – Еще как против! Слушайте, давайте начистоту? Ваши работали против Франции. Не поймите меня превратно, ничего особенного я в этом не вижу, жизнь есть жизнь, разведка есть разведка. Но! – он поднял указательный палец. – Черт возьми, при всем уважении к вам лично я не собираюсь сейчас давать разрешение полковнику русского Жандармского корпуса на операции в Париже!

– Ну и зря, – пожал плечами Гумилев. – Андре, поймите, я лучше знаю наших бомбистов, и я не из разведки. Моя задача сегодня – сорвать покушение на главу правительства нашего главного союзника. Шах и Инверфорс, признаюсь, волнуют Петербург значительно меньше.

– Я не возражаю, чтобы вы консультировали Второе бюро насчет красных, и генерал согласен на ваше включение в группу по расследованию. Если у вас есть предложения по розыску – говорите, мы все сделаем. Но мы, а не вы!

– Принято, – кивнул жандарм. И с улыбкой поинтересовался: – Наблюдение хоть снимете?

– Обойдетесь. Я вас, дорогой друг, давно знаю, уважение к законам страны пребывания не ваш принцип.

– Только для общей пользы, – отшутился Гумилев. – И французских законов я не нарушал…

– …пока, – продолжил в тон Лепарк. – Что еще?

– Еще вопрос, истерия в газетах по поводу Сталь. Она сейчас становится лишней, вам не кажется?

– Возможно.

– Я хотел бы… э-э… разъяснить позицию России некоторым газетчикам, – намекнул Николай Степанович.

– Да на здоровье, – отмахнулся француз. – Ваше посольство и так на них кучу денег тратит. Впрочем, бюро придержит информацию об этом деле, так что новых сенсаций до визита шаха в любом случае можно не ждать.

– Превосходно, – благодарно кивнул полковник.

– Что у вас есть по заказчикам покушения? – перевел разговор Андре.

– Немецкий след, я вам говорил. Группа Инженера тренировалась в Венгрии, в лагере Янкапуста. Это все.

Тут Гумилев солгал. Но о возможной причастности к покушению англичан он сообщать не хотел, не стоило пока их впутывать, да и сведения эти выглядели уж больно неосновательно. Пусть выходят на них сами, на Венгрию он намекнул, там у бюро должны быть свои люди, бывший противник все-таки. Кто сдал Сталь, французы выяснят, и когда там всплывет британец Хилл, сами все поймут, личность известна не меньше Мельникова.

«Интересно, – подумал он, – что сейчас поделывает мистер Хилл?»