Порядок в танковых войсках - Андрей Земсков Страница 65

— Данке шон! — ответил лейтенант, присаживаясь за стол. — На часового не стоит обижаться. Он жив-здоров. Сидит в сарае вместе с тем офицером, который находился у входа. Мы ему ничего плохого не сделали, только связали. Но сейчас я прикажу их отпустить.

Вскоре около избы остановились два легковых ГАЗ-М1, и в избу вошел майор ГБ [41].

— Здравия желаю! — сразу вскочил капитан Ремизов.

— Здравия желаю, товарищ капитан! Майор Телегин, контрразведка СМЕРШ. Я приехал за нашим немецким коллегой, — ответил смершевец.

Капитан указал на лейтенанта, который только что с аппетитом доел щи из своей тарелки.

— Гутен таг, геноссе! — на достаточно чистом немецком обратился контрразведчик к загадочному гостю.

Лейтенант встал, и они обменялись рукопожатиями. Немцы привели обратно часового и адъютанта, которых до этого держали в сарае, пристроенном к избе, вернули им оружие и уехали вместе с нквдэшным майором.

К вечеру в деревню вернулись командир полка и политрук. Но вернулись они не одни. Вместе с ними прибыли те же майор из СМЕРШа и немецкий лейтенант, сопровождаемые целым батальоном Осназа НКВД. Личный состав полка, дежуривший на передовой, был заменен на бойцов войск НКВД. Где-то около полуночи послышался шум моторов, и через деревню проследовала колонна немецких бронетранспортеров с закрашенными опознавательными знаками. Колонну сопровождали солдаты войск НКВД. И хотя было темно, капитан Ремизов смог разглядеть, что в бронетранспортерах сидят немецкие автоматчики в камуфляже.

Один из бронетранспортеров остановился, и из него вышел высокий блондин в эсэсовской форме. Он крепко пожал руку гэбэшному майору и сел в его «эмку», на которой и уехал. Когда немецкие бронетранспортеры и грузовики с осназовцами скрылись в темноте, командир полка собрал офицеров и объявил им, что проводилась особо секретная операция. Что-либо рассказывать о таинственных немцах было запрещено. Да и вообще рекомендовалось обо всем этом забыть. Лишь через неделю капитан Ремизов увидел в газете «Красная Звезда» фотографию того немца, который ночью пожимал руку гэбэшному майору. На фотографии этот немец стоял рядом со Сталиным, Ждановым и Берией, а звали его Рейнгард Гейдрих. Рядом была статья, в которой говорилось о том, что Адольф Гитлер предал дело национал-социализма, а на самом деле настоящие национал-социалисты вовсе не хотят воевать с русскими. Статья завершалась выводом, что социалистические Россия и Германия должны дружить друг с другом. При этом делалась ссылка на убитого гитлеровцами Грегора Штрассера, заложившего теоретический фундамент истинного национал-социализма.

Капитан Ремизов усмехнулся. Тут уж всякому было понятно, что, напав на Россию, Гитлер погубил и Германский Рейх, и национал-социализм. А значит, он был врагом и Рейха, и национал-социализма. Все правильно товариш Жданов написал в своей статье. Что же, недолго Гитлеру осталось править. Скоро придет русская армия и даст возможность честным национал-социалистам, таким, как этот Гейдрих, освободить Германию от Гитлера и построить правильный национал-социализм в братской для социалистической России социалистической Германии. И капитан Ремизов был полон решимости помочь в этом немецким товарищам и всему братскому немецкому народу.

5 июля 1941 года.

Нейтральная полоса между русскими и немецкими позициями юго-западнее Паневежиса.

Ганс Гроссман лениво сидел в кустарнике, покуривая сигарету. Стояла жара. Он положил на землю автомат и, расстегнув воротник форменного кителя, отхлебнул воды из фляжки. Вода заканчивалась, а день предстоял явно жаркий. Его напарник Гюнтер дремал, разморенный жарой. В целом на этом участке фронта уже почти неделю было относительно спокойно. Русские, неожиданным мощным ударом взявшие Клайпеду и вышедшие таким образом к побережью Балтийского моря, особой активности не проявляли. В окружении остались 4-я танковая группа и передовые части 18-й и 16-й полевых армий. Основной котел был под Крустипилсом, а второй поменьше — юго-западнее Риги. К тому времени, когда немецкое командование собрало силы и попыталось деблокировать окруженные войска, русские уже успели закрепиться, потому и далеко продвинуться не удалось. Немецкие войска лишь кое-как с большими потерями отбили Клайпеду. После этого фронт на некоторое время стабилизировался.

Ганс и Гюнтер, рядовые 4-й «полицейской» моторизованной дивизии СС, с утра заступили в дозор на передовой. Они располагались в кустарнике, примерно в километре от основных позиций первого эшелона дивизии. Где-то в километре отсюда, вероятно, на опушке видневшегося в отдалении леса, сидели аналогичные русские дозоры. До основных русских позиций было километра два. Дневная служба всегда была спокойной. Лишь иногда вдали можно было увидеть небольшие группы русских солдат, но близко они никогда не подходили. В общем-то, конечно, дело еще не дошло до футбольных матчей, как в 1939 году на французско-германской границе, но русские и немецкие дозоры уже стали издалека друг с другом здороваться. «Гутен таг, комераден!» — кричали русские. «Добрый дэн, товариш!» — отвечали немцы.

Позавчера даже был совместный концерт. Русские играли на аккордеоне, а немцы на губной гармошке. Пели хором, и русские, и немцы. Исполняли в основном арии из классических опер. Многих поразил высокий культурный уровень русских солдат.

Все портило только то, что русские разведчики любили по ночам похищать с передовой немецких часовых. Захваченный в плен сержант такой разведывательной группы рассказал, что «захват языка» у них что-то типа спорта. И похищают часовых они не для получения каких-либо сведений, которыми эти рядовые солдаты явно не обладают, а соревнуясь между частями — чьи разведчики больше «языков» приведут. Потому днем можно было расслабиться и смотреть в сторону русских позиций вполглаза, а ночью приходилось держать ухо востро.

Так как вода во фляге закончилась, Ганс решил спуститься к ручью, где из-под земли били родники. Он растолкал Понтера:

— Эй, дружище! Хватит спать, а то проспишь русское наступление! Я схожу к ручью, наполню флягу.

— А! Чего?!. А, ну давай... — сонно сказал Понтер, разлепив глаза.

Ганс закинул автомат за спину и пошел по узкой лесной тропинке, петлявшей вдоль опушки березового леса. Весело пели птицы, и Ганс шел вразвалочку, засунув руки в карманы и насвистывая веселую песенку. Неожиданно его внимание привлекла какая-то фигура, короткими перебежками приближающаяся через поле со стороны русских позиций.

Ганс присмотрелся. Неизвестный был одет в женское платье, а на голове был повязан цветастый платок. Он боязливо оглядывался по сторонам, и Ганс сразу догадался, что это переодетый русский шпион. Мало им по ночам немецких солдат терроризировать, так еще теперь и днем бегают! Большевики, наверное, решили, что немцы совсем дураки и их можно обмануть этим дурацким трюком с переодеванием. Ганс был уверен, что это задумка еврейских комиссаров. Как он уже понял, сами русские вовсе не дураки, что бы там ни брехала геббельсовская пропаганда. Ганс тихо присел в стороне от тропинки, сжимая в руках автомат. Переодетый шпион крался как раз в его сторону. Ганс затаил дыхание. Шпион, оглядываясь в сторону поля, подошел совсем близко, не заметив немецкого солдата.