Фулгрим. Образы предательства - Грэм Макнилл Страница 65

— Когда кто-то понимает, что быть твоим врагом слишком опасно, то тут же начинает навязываться в друзья, — проворчал Соломон. — Если мы поддадимся на их уловку, то проявим недопустимую слабость.

— Сын мой, — успокаивающе произнес Фулгрим, беря его за руку, — каждый человек в Галактике, даже самый мудрый из всех, в молодости говорил то, о чем впоследствии мечтал бы навсегда забыть, совершал поступки, которые хотел бы потом стереть из своей памяти. И я боюсь, что начатая война против эльдар окажется той самой ошибкой, сожалеть о которой я буду долгие годы.

На этом дискуссия и закончилась. Все, кроме Юлия и Эйдолона, разочарованно отправились восвояси к своим Ротам. Переговоры с Эльдарами ещё несколько дней шли без видимых успехов, пока наконец Эльдрад Ультран не предложил в качестве нейтрального места встречи мир под названием Тарсус.

Эта идея показалась приемлемой руководству Экспедиции (а точнее говоря, примарху), и флот Детей Императора последовал за миром-кораблем в очередной переход по Аномалии Пардус. После нескольких дней пути люди и эльдары прибыли на орбиту ещё одной планеты, прекрасной и безжизненной, как и все те, что исследовались прежде. Координаты места высадки ксеносы передали на «Гордость Императора», и, всего лишь через несколько часов оживленного обмена претензиями, согласовали размер и представительство обоих делегаций.

«Тандерхоук», стартовавший с флагмана Детей Императора, достиг поверхности Тарсуса в предзакатный час, и высадил Десантников на вершине гладкого холмика. Буквально в сотне метров заканчивалась опушка огромного леса, а окружали холм руины, точь-в-точь похожие на те, что воины Фулгрима видели прежде.

Как только рассеялись облака пыли, Астартес увидели, что для них приготовлен ещё один сюрприз: эльдары уже ждали их, хотя флотские наблюдатели не регистрировали отделения от мира-корабля каких-либо челноков или десантных капсул.

Чувство опасливого недоверия, не покидавшее Соломона все эти дни, лишь усилилось при виде этого, но его спутники, похоже, сохраняли спокойствие. Лорд-коммандеры Веспасиан и Эйдолон встали по левую и правую руку от примарха, Соломон, Юлий, Марий, Саул Тарвиц и Люций расположились позади, и делегация людей направилась навстречу ксеносам.

Эльдары собрались под изогнутой, арочной постройкой, опять-таки в точности повторяющей ту, которую Дети Императора осматривали на Двадцать Восемь-Четыре. Отряд воинов в броне костяного цвета, вооруженных парами длинных клинков, спрятанных в наспинные ножны, занял позиции возле главной арки. За ними неподвижно стояли поодиночке высокие фигуры в темных плащах и доспехах, держащие в руках длинноствольные орудия, а два танка с изящными обводами и хорошо заметными мощными пушками описывали круги по периметру развалин. Наконец, в воздухе то и дело раздавался легкий свист проносившихся над головами переговорщиков небольших, но очень быстрых и юрких летательных аппаратов, поднимавших с земли небольшие клубы пыли.

В центре эльдарской делегации сидела на скрещенных ногах за полированным столиком темного дерева стройная фигура, облаченная в черную тунику и высокий бронзовый шлем, с длинным посохом в руке. За спиной у неизвестного возвышалась гигантская шагающая боевая машина, собратьев которой Соломон так «хорошо» запомнил по Ца-Чжао. В руке машина сжимала меч, длиной с рослого Десантника, и в её изящном теле скрывалась пугающая сила и мощь, и, хотя золотая шлем-маска на «голове» машины совершенно ничего не выражала, Деметер готов был поклясться, что она смотрит прямо на него. Смотрит с насмешкой и отвращением.

— Какой чудесный, миролюбивый прием, — шепнул ему Юлий с нескрываемым сарказмом в голосе.

Соломон не ответил, внимательно отыскивая малейшие признаки того, что их заманили в ловушку.

— ТЫ УВЕРЕН, ЧТО ЭТО ИМЕННО ОН?

— Все ещё не знаю, — мысленно произнес Эльдрад в ответ на столь же молчаливый вопрос Хираэна Голдхельма, — и это пугает меня.

— БУДУЩЕЕ ПО-ПРЕЖНЕМУ НЕОПРЕДЕЛЕННО?

Ультран покачал головой, зная, что могущественный Призрачный Лорд выступал против не только этой встречи, но и вообще контактов с мон-кей. Давно скончавшийся воин советовал Провидцу атаковать людей, как только те вторглись в эльдарское пространство, до того, как те узнают об их присутствии здесь. Эльдрад же чувствовал, что встреча с людьми может многое изменить в судьбе обоих рас. Вернее, она способна изменить всё.

— Я знаю лишь то, что он сыграет величайшую роль в грядущей кровавой драме, но не вижу, какого персонажа ему предстоит воплотить — доброго или злого. Его помыслы, равно как и его судьба, от меня сокрыты.

— СОКРЫТЫ? ОТ ТЕБЯ? КАК ЭТО ВОЗМОЖНО?

— Не могу ответить тебе с уверенностью, но, похоже, что, какие бы темные силы Император мон-кей не использовал при создании своих Примархов, они защищают их от моего взора подобно призракам варпа. Я не способен ни прочесть его мысли, ниже провидеть то, что его ожидает.

— ОН МОН-КЕЙ. У НИХ НЕТ НИКАКОГО БУДУЩЕГО, КРОМЕ ВОЙНЫ И СМЕРТИ.

Провидец знал, что мертвый воин питает ненависть и презрение к людям, и помнил, с чего это началось. Давным-давно человеческий клинок пронзил грудь Хираэна и лишил его возможности вновь ступить на палубы родного мира, взять за руку друга, посмотреть в глаза возлюбленной. Он стал всего лишь призраком, запертым в оболочке военной машины, живущей лишь ради убийств. Эльдрад всегда пытался смягчить гнев Призрачного Лорда, лишающий его трезвого взгляда на мир, но с этими словами Хираэна сложно было не согласиться. Вся история мон-кей писалась кровью, в крови они рождались и в крови умирали.

Но, пусть люди и были жестокой расой, живущей ради завоеваний, те из них, что сейчас направлялись к ним, отличались от прочих. В их лицах и жестах проглядывало отточенное изящество, невиданное им прежде, и Ультран страстно надеялся, что этот Фулгрим сумеет понять его, поверить ему и донести его слова до вождя своей расы.

— ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО Я ПРАВ, — проворчал Хираэн.

— ТЫ ГОВОРИЛ МНЕ, ЧТО ВИДЕЛ ЧУДОВИЩНУЮ ВОЙНУ, ВИДЕЛ, КАК МОН-КЕЙ ВЦЕПЯТСЯ В ГЛОТКИ ДРУГ ДРУГУ?

— Так было, о Великий, — подтвердил Эльдрад.

— ПОЧЕМУ ЖЕ ТЫ ПЫТАЕШЬСЯ ПРЕДУПРЕДИТЬ ИХ? ЧТО НАМ, ПЕЧАЛИТЬСЯ ИЗ-ЗА ВАРВАРОВ, УБИВАЮЩИХ СЕБЕ ПОДОБНЫХ? ЖИЗНЬ ОДНОГО ЭЛЬДАРА СТОИТ ДЕСЯТКОВ ТЫСЯЧ ИХ ЖАЛКИХ ЖИЗНЕЙ!

— Твои слова верны, — ответил Ультран, — но я видел мрачную тьму далекого будущего, которую может вызвать к жизни наша сегодняшняя неудача, буде она произойдет.

— НАДЕЮСЬ, ТЫ ПРАВ, ПРОВИДЕЦ. ВСЕМ СЕРДЦЕМ, КОТОРОГО МЕНЯ ЛИШИЛИ.

Эльдрад поднял глаза на бронированных воинов, спускающихся по склону холма, и почувствовал, как в его душе дрожит слабый огонек надежды. Они уже согласились прийти сюда, быть может, и в дальнейшем…

ФУЛГРИМ ШАГАЛ ВПЕРЕДИ ВСЕХ, на несколько шагов опережая Гвардию Феникса и обоих лорд-коммандеров. Примарх являл собой прекраснейшее зрелище, его начищенная боевая броня и шитый золотом плащ сияли в мягких лучах заходящего солнца, серебряно-белые волосы были заплетены во множество замысловатых косичек, а на лбу сверкал золотой венец. Пудра, щедро присыпавшая кожу Фулгрима, сделала его лицо даже бледнее обычного, а щеки, виски и веки украсились изящными узорами, нанесенными цветной тушью. Финикиец пришел на переговоры с оружием — у его пояса висел обнаженный серебряный меч.