Осколки Нашей Реальности - Медина Мирай Страница 65

Слезы непрестанно скатывались по его щекам. Он вытирал их вновь и вновь, пока ладони не стали мокрыми, и каждый раз без толку: не проходило и минуты, как щеки вновь становились влажными.

– Ваша нелюбовь к себе – плод чужой беспочвенной неприязни, – подытожила Тереза рассудительным тоном с нотками сострадания. – Вас годами убеждали в том, что вы именно такой, как вы рассказали, «уродец», и вы приняли чужие слова за чистую монету. Но в душе вы ведь знаете, что это неправда, верно? Вы знаете, что все это лишь убеждения вашего психически нездорового отца, выплескивавшего свою агрессию на вас с матерью. Ложное знание вашего «уродства» и того, что вы недостойны любви, засело очень глубоко. Постоянная тревога возникла из-за регулярных стрессовых ситуаций, которые создавал ваш отец, и вы с детства не представляете спокойной жизни. Вам кажется, что постоянное напряжение – неотделимая ее часть. Даже когда все хорошо, вас не покидает ощущение, будто над вами нависла угроза. И в то же время вы на примере других видите, что бывает иначе.

– Верно.

– Вы вовсе не нытик. – Тереза подалась чуть вперед. – Ваша боль имеет свой вес, избавление от нее важно для вас, а пока вы будете обесценивать ее, ничего не выйдет. Она имела накопительный эффект. Обычно, когда достигается предел, люди делятся на три типа: те, кто свою боль проецирует на других и заставляет их испытать то же, что испытали они, – так они получают облегчение; те, кто, испытав боль, старается огородить от нее других (такие люди часто страдают синдромом спасателя, хотя на деле сами нуждаются в помощи); и те, кто полностью замыкается в себе, не видит никакой радости в жизни, не ждет от нее подарков, считает себя ничтожеством. Появляется тяжелая апатия и пропадает желание менять свою жизнь, потому что кажется, будто ничего не получится. Вы, судя по всему, на пути к третьему варианту. Угрызения совести, если вы вынужденно совершаете какой-то плохой поступок, тому доказательство.

– Но я не хочу замыкаться. Я хочу жить обычной, спокойной жизнью.

– Не буду врать: учитывая, что вы, по сути, не знаете, что такое здоровая жизнь без токсичных контактов, это будет непросто. В вашем детстве были люди, которые помогали вам справиться с трудностями?

– Да, – Александр окинул Каспара благодарным взглядом и прижался к его плечу, – да, был такой человек. Если бы не он, не представляю, что бы со мной случилось.

– Это хорошо. Вы поддерживаете с ним общение?

– Да.

– К чему я спрашиваю: в этой ситуации вам нужен проводник – близкий, которому вы полностью доверяете и который мог бы вам помочь выйти из этого состояния. Видите ли, психологические сеансы дают вам эмоциональную разгрузку, позволяют иначе взглянуть на больные темы, а я задаю наводящие вопросы, даю анализ и направляю вас. Возможно, это прозвучит грубо, но в нашем деле решающую роль играют пациент и его желание выйти из трудной ситуации и справиться со своими чувствами. Это командная работа, причем довольно долгая. Но мы справимся. Труднее всего начать. – Тереза улыбнулась и сделала новые пометки.

– Вы правы, мисс Мартин.

– Касательно ваших суицидальных мыслей. Вы не хотите убить себя. Вы хотите убить то, что причиняет вам боль. Вы хотите конца своих проблем и начала новой жизни. Что вы получите, если умрете? Ничего. Совсем отчаявшийся человек подумает: «Вот и прекрасно! Это то, чего я хочу». Но если взглянуть на то, что стоит за этим желанием, мы услышим панический крик о помощи. Никто на самом деле не хочет умирать. К сожалению, мы не знаем, о чем думает и что испытывает человек за секунду до того, как разобьется или утонет. К сожалению, мы не можем спросить мертвых, довольны ли они своим решением. Какую проблему вы решите, если умрете? Никакую. Вы их не решите, вы просто сбежите от них. Вас сначала может устраивать такой вариант. Что плохого в побеге, да? Но куда вы собираетесь в итоге прибежать? Что будет после вас? И что будет после того, как вы пересечете черту? Покой? Пустота? Вы ведь точно не знаете, каким окажется конечный пункт. Неизвестность пугает. Пугает и то, что если после будет нечто большее, чем пустота, вы можете пожалеть о том, что сделали. Жизнь более хрупка, чем кажется, и это делает ее бесценной. Вы всегда успеете «убежать» от своих проблем, но вернуться – никогда. Ваш уход – добровольный или естественный – неизбежен. Каких бы мировоззрений ни придерживались люди, их всех пугает смерть. Просто каждый понимает это в определенной ситуации. Душевная боль и отчаяние опасны. Они притупляют чувство страха. В такие моменты главное ответить на несколько вопросов: что придает вашей жизни смысл? Что вы ожидаете увидеть после своей намеренно прерванной жизни? Станет ли вам легче? Решит ли это проблему? Что вы упустите, изчезнув? Сама проблема – она вообще сто́ит вашей бесценной жизни?

Александр был в ступоре. Он еще ни разу не заходил дальше первого вопроса. Единственный, кто удерживал его от тяжелых мыслей все это время, сидел рядом, держа его за руку.

– Какого бы мнения вы о себе ни были, знайте, что вы неповторимы и ценны, – продолжала Тереза. – Это факт. Даже настоящие мерзавцы, достойные смертной казни, все еще остаются людьми, хоть, возможно, не по человеческим понятиям. Ваша любовь к себе не должна происходить из любви других людей к вам. Вы не должны любить себя только тогда, когда кто-то любит вас или проявляет к вам внимание. В первую очередь вы должны полюбить себя таким, какой вы есть.

– Жаль, что нельзя себя убедить в этом сразу. Бывают моменты, когда накатывает такое отчаяние, что проблемы кажутся нерешаемыми и появляется навязчивая мысль совершить непоправимое.

– Я понимаю вас. Как я и говорила, ваш случай имел долгий накопительный эффект едва ли не с рождения, поэтому на полное лечение вашей души и разума потребуется время. К сожалению, все проблемы действительно идут из детства или подросткового периода, а все остальное строится уже на этом. Это все равно что залить кривой фундамент и построить на нем такой же кривой дом. Иными словами, исправить очень трудно. Но все-таки возможно. Ни в коем случае нельзя бросать.

– Знаете, я занимался самолечением. Принимал один препарат. Правда, я сам его себе назначил.

– В таком случае это не лечение. Вы притупляли боль, но не лечили ее. К сожалению, в вашем случае мало слов, самоанализа и саморазвития. Придется выписать вам препарат, который по окончании курса избавит вас от тревожности и навязчивых мыслей. Только не бросайте сразу, как только почувствуете улучшение. Это очень распространенная ошибка. Вам нужно дойти до конца.

– Я понимаю. Постараюсь придерживаться указаний.

– По поводу того, что вас вынуждают делать то, чего вы не хотите. Не зная обстоятельств полностью, очень сложно вас направить, но вы сами видите из этого выход?

– Нет. Только терпеть. И это невыносимо. Я словно не хозяин своей жизни. – Александр откинулся на спинку дивана. – Впрочем, я никогда им и не был. Все всегда решалось за меня. На самом деле, я не умею жить.

– Потому что вы еще не начинали делать это по-настоящему. Как вы в таком случае научитесь?