Личник - Игорь Валериев Страница 65

— Тимофей Васильевич, а вы не стремитесь высказанные вами факты подтасовать под свою гипотезу? — с иронией спросил цесаревич.

— Считаю, что нет. При этом, понимаю, что со стороны мои выводы выглядят дилетантскими и натянутыми, — ответил я и взял в руки лист со своей таблицей. — Давайте, рассмотрим этапы развития революционного движения, соотнеся их с мировыми событиями, насколько я это вижу.

— Слушаем вас, Тимофей Васильевич, — цесаревич улыбнулся, но глаза смотрели холодно.

— Шестьдесят первый год, год освобождения крестьян. Казалось бы, основное требование либеральной интеллигенции вашим дедом, Ваше императорское высочество, в феврале выполнено, после опубликования манифеста. Но осенью этого же года в России создается организация «Земля и воля». Как нашёл в материалах Савельева, насчитывала около трех тысяч человек. Основная цель — крестьянское восстание, свержение самодержавия и созыв бессословного народного собрания. В шестьдесят четвертом году, когда не удалось организовать одновременное польское и крестьянское восстание на Украине годом раньше, самораспускается. Из этого первого состава «Земли и воли» к боевикам можно отнести «Комитет русских офицеров в Польше», который поддерживал активные связи с герценским «Колоколом» и польскими повстанцами. Многие члены комитета участвовали в восстании. К сожалению, материалов у меня было мало, поэтому каких-либо фактов финансирования данной организации я не нашёл, но если покопаться в архивах Третьего отделения, что-то может и найдётся, — я прервался, сглатывая слюну, в пересохшем рту.

— Тимофей Васильевич, будьте добры, налейте нам с Андреем Николаевичем и себе кваску. Графин с ним и стаканы в буфете стоят, — цесаревич показал рукой на мебель. — А то что-то сегодня хорошо протопили на ночь. Жарко.

Я, положив папку с бумагами на стол, направился к буфету, где, открыв центральные створки, обнаружил красивую стеклянную посудину с темной жидкостью. Открыв пробку, понюхал. В нос шибануло запахом хорошо настоянного кваса. Налив три стакана, два отнёс цесаревичу и барону Корфу. Потом, взяв свой, вернулся на своё место. Сделав глоток ядрёного кваса, поставил стакан на стол и вновь взял папку в руки.

— Готовы к дальнейшему докладу, Тимофей Васильевич, — спросил меня Николай.

Увидев мой утвердительный кивок, сказал: «Продолжайте».

— В шестьдесят втором году Пётр Григорьевич Заичневский, находясь под следствием в камере Тверской полицейской части, написал прокламацию «Молодая Россия», содержавшую бланкистскую программу революционного переворота и получившую известность как революционный манифест республиканцев-якобинцев. Прокламация была нелегально издана и распространена членами московского студенческого кружка Заичневского от имени вымышленного Центрального Революционного Комитета. В прокламации, в частности, заявлялось, — я достал из папки ещё один листок и прочёл. — «Мы издадим один крик: „В топоры!“ — и тогда… тогда бей императорскую партию, не жалея, как не жалеет она нас теперь, бей на площадях, если эта подлая сволочь осмелится выйти на них, бей в домах, бей в тесных переулках городов, бей на широких улицах столиц, бей по деревням и сёлам! Помни, что тогда, кто будет не с нами, тот будет против, кто будет против, тот наш враг, а врагов следует истреблять всеми способами».

— И вы нашли связи Заичневского с зарубежным капиталом? — спросил меня цесаревич.

— Нет, Ваше императорское высочество, но данный революционер и его прокламация стала предтечей возникновения нового течения в революционном движении — революционеров-нигилистов, которые в основе своей программы действий поставили террор в отношении правящего дома в Российской империи, — я, взяв стакан, сделал глоток кваса, и поставил посуду на место.

— И где же этот пророк террора сейчас? — поинтересовался барон Корф.

— Вы не поверите, Ваше высокопревосходительство. Совсем недавно, в восемьдесят восьмом году Заичневский был в очередной раз арестован, два года провёл в тюрьме, а в феврале девяностого года был выслан на пять лет в ссылку в Иркутск. Сейчас ведёт иностранный отдел в «Восточном обозрении» и работает корреспондентом «Русских ведомостей», — ответил я генерал-губернатору, продолжая краем глаза наблюдать за Николаем.

— Это, уже ни в какие ворота не лезет, — возмутился Андрей Николаевич. — Не доведёт до добра наш либерализм в отношении революционеров. Так, он сейчас начнёт свои воззвания в государственных изданиях печатать!

— Тимофей Васильевич, у вас есть полный текст данной прокламации? — спросил меня Николай, сжав кулаки, а глаза наследника престола опять поменяли цвет на стальной.

— Да, Ваше императорское высочество, — достал из папки несколько листов. — Я подчеркнул наиболее интересные места данной программы. И хочу добавить, что вышла она очень уж вовремя. Перед самым началом польского восстания. И некоторые тезисы господина Заичневского, звучат, будто бы ему в уши нашептывал не дьявол, а кто-то из Форин офис, с учётом того, что именно Англия создала коалицию, которая пыталась дипломатическим путём отделить Польшу от Российской империи, да ещё в границах одна тысяча семьсот семьдесят второго года.

— И какие же тезисы? — почти одновременно спросил меня цесаревич и барон Корф.

— Начну с тех, которые, если их выполнить, приведут к развалу великой империи, — я начала читать. — «Мы требуем изменения современного деспотического правления в республиканско-федеративный союз областей, причем вся власть должна перейти в руки Национального и Областных Собраний. На сколько областей распадется земля русская, какая губерния войдет в состав какой области, этого мы не знаем: само народонаселение должно решить этот вопрос. Выборы в Национальное Собрание должны происходить под влиянием Правительства, которое тотчас же и позаботится, чтобы в состав его не вошли сторонники современного порядка (если они только останутся живы)». И вот ещё. «Скоро, скоро наступит день, когда мы распустим великое знамя будущего, знамя красное и с громким криком „Да здравствует социальная и демократическая республика Русская!“ двинемся на Зимний дворец истребить живущих там».

Костяшки на сжатых кулаках цесаревича побелели. «Ещё, что там есть?» — глухим голосом произнёс он.

Я продолжил читать: «Мы требуем полной независимости Польши и Литвы, как областей заявивших свое нежелание оставаться соединенными с Россиею. Мы требуем доставления всем областям возможности решить по большинству голосов, желают ли они войти в состав федеративной Республики Русской».

— Обратите внимание, Ваше императорское высочество, на время написания программы Чёрное море заблокировано проливами и после Крымской войны, мы не можем иметь там флот. Если выполнить этот пункт, то Россия окажется отрезанной и от Балтийского моря. Наш флот лишится возможности выхода в Мировой океан. И кому это выгодно? — спросил я.

— Кхм. Умно, — пробормотал барон Корф.

— Наша великая империя сильна своей армией, Ваше императорское высочество, — между тем, продолжал я. — И вот следующий тезис программы Заичневского. «Мы требуем увеличения в больших размерах жалования войску, уменьшения солдату срока службы. Требуем, чтобы по мере возможности войско распускалось и заменялось национальной гвардиею». Написано красиво! Солдату увеличение жалованья и сокращение срока службы. Кстати, пускай и через двенадцать лет, но ваш дед, Ваше императорское высочество, этот пункт выполнил. Но вот, заменить армию национальной гвардией, сиречь ополчением, как в странах Запада во время революций — это значит лишиться нормальной армии! Кому это выгодно? Еще Наполеон сказал — не будете кормить свою армию, придется кормить чужую.