Нам здесь жить - Валерий Елманов Страница 64

Поначалу, узнав, что задумал Сангре, Улан пришел в ужас. Ну не дураки же в самом деле крестоносцы, чтобы открыть ворота замка ему и еще пятерым, даже если они все будут переодеты в белые рыцарские плащи с черными крестами и прочую амуницию орденских братьев.

Однако Петр решительно отметал его возражения одно за другим. Пытаясь сбить воинственный пыл друга, Улан даже высказал предположение, что инквизиторы вместе с Бонифацием давно укатили в Мариенбург, но не тут-то было. Сангре заверил, что они абсолютно точно находятся в Христмемеле, поскольку он на радостях по поводу получения выкупа забыл снять наблюдательные посты, а литвины — народ исполнительный, без команды ни-ни. Словом, когда Петр несолоно хлебавши возвращался из-под замка, один из них и засветился перед ним, поинтересовавшись, как там насчет задерживающегося сменщика. Люди имелись, наблюдатель был подменен, а заодно выяснилось, что оттуда никто не выезжал.

Попытка напомнить, что их прежний вариант штурма замка согласован с Кейстутом и одобрен приезжавшим пару недель назад к сыну Гедимином, тоже ни к чему не привела. В ответ Сангре выспренно заявил:

— Говоря твоим глубокомысленным буддийским языком, со временем ты и сам поймешь, что времени у нас нет. Просто для осмысления этого нужно время.

— Ты сам-то хоть понял, что сказал?! — возмутился Улан.

— Я — да, а вот ты меня — нет… Смотри, что у нас получается, — и Петр выдал прогноз последующих событий.

Первоначальный срок сбора всех дружин в Бизене намечался через две недели, и ускорить их прибытие нечего и думать. А крестоносцы — не дураки и прекрасно понимают, что такого откровенного жульства с серебром им не простят и попытаются отомстить. Возможно, Дитрих, чей характер более-менее высветился на переговорах, исходя из своей непомерной гордыни, решит отбиться самостоятельно. Но исходить следует из худшего варианта, а он гласит, что комтур Христмемеля отправит в Кенигсберг или Мариенбург гонцов за дополнительными силами. А когда прибудет подкрепление — все, пиши пропало.

— Отсюда следует непреложный вывод: операцию надо проводить в ближайшие дни и, как говорят у нас в Одессе, по схеме микер-бикицер, то бишь быстро и аккуратно, иначе прольется много крови, притом напрасно, — подвел итог Сангре. — И тогда нас как стратегов-неудачников ждет далеко не светлое безоблачное будущее, а как бы не наоборот. Гедимин и так не очень-то уверен за успех: вспомни, как он колебался, прежде чем согласиться на наш план, а если мы не возьмем замок, то… Сам же говорил, что нас сделают крайними. А кроме того нам ничто не помешает провернуть прежний план в случае провала моего.

— Некому будет проворачивать! — выпалил Улан. — Ты случайно не забыл, что мы отдали пленных, и теперь в Христмемеле прекрасно знают: у нас больше никого нет, все остальные мертвы. А потом, они же потребуют представиться, назвать себя.

— Да-а, это верно, — согласился Петр. — Обязательно потребуют. Значит… надо как-то отвлечь их.

— Каким образом?

Сангре сердито огрызнулся.

— Не путай. У меня идеи, а образа со святыми головами разных мучеников находятся в костелах, церквах, кирхах и… — он внезапно осекся, нахмурился и задумчиво протянул: — Святыми головами мучеников… — лицо его озарила улыбка и он, весело хлопнув друга по плечу, радостно воскликнул: — Гениально! Короче, черный кирасир, за отвлечь я беру на себя. Пустят нас вовнутрь, не сомневайся. И вопросов задавать не станут.

— Хорошо, впустят, — не сдавался Улан. — И тут же, разобравшись, кто мы такие, перестреляют всех как куропаток. А про то, что они моментально закроют за нами ворота, я вообще молчу — само собой разумеется. И помешать им в этом… — он развел руками.

— И тут ты неправ, — Петр с торжествующей улыбкой вытащил из кармана листок бумаги с каким-то чертежом. — Я же не зря тогда возле ихних ворот цельный час сопли на морозе отращивал на зависть сталактитам. Этот фон-барон Альтенбург еще горько пожалеет, что не поднес мне хлеб-соль с чаркой горилки и зажал чашку кавы с ликером. Гляди, — развернул он лист. — Нарисовано вгрубую и по памяти, но суть, думаю, ты уловил. Вот вход, здесь у них барабан с веревками, поднимающими и опускающими решетку. Сами ворота закрываются вручную и работают на них от двух до четырех вояк. Это означает, что достаточно от двух до четырех метких выстрелов из арбалетов и все: проход вглубь замка в нашем распоряжении, а закрыть решетку тоже не выйдет, ибо мы никого не подпустим к барабану. Словом, сработаем аншлюс без шума и пыли.

— Ну ладно, ликвидировать четверых стражников у нас сил хватит, — согласился Улан. — А дальше?

— А дальше стоя внутри, в проходе, чтоб не достали со стен, двое принимают на себя основной лобовой удар, орудуя мечами, а двое, стоя позади примерно метрах в пяти, помогают им, отстреливая врагов из арбалетов.

— Много они помогут, — хмыкнул Улан. — Даже при наличии твоих бугаев-литвинов получится сделать один, от силы два выстрела в минуту. Это предел. А в следующую минуту вообще ни одного, некому. Да и целиться из арбалетов затруднительно: того и гляди своему же в спину попадешь.

— Не попадем, — замотал головой Петр. — Смотри на схему. Вот здесь и здесь, почти у самых ворот, насколько мне помнится, у них в проходе имеются небольшие выступы. Для чего они — понятия не имею, да оно и неважно. Главное, что они крепкие, из толстых бревен и высотой где-то с метр. Словом, взгромоздиться на них делать нечего, и получится, что мы окажемся еще выше, чем если бы сидели на конях. А касаемо скорострельности, то… — и он, загадочно улыбаясь, повел Улана на площадку за городом, где проходили занятия с будущими былинными богатырями.

Оба при участии Яцко и его родного брата Алеся проводили самостоятельную тренировку. Едва завидев Сангре, все четверо дружно остановились и уставились на него в ожидании новых команд.

— Приветствую вас, биндюжники, идущие на смерть! — небрежно помахал Петр им рукой. — Ну как дела на Молдаванке?