Как я был пособием - Петр Ингвин Страница 64

На очередном привале бойники занимались своими делами, а мы четверо устроили совет. Даже пятеро, если считать внимательно прислушивавшуюся Пиявку, пытавшуюся высунуть меж двух прутьев любопытную мордочку. Кожа на ее щеках и висках натянулась, сделав физиономию уморительной, сузившиеся глазки перебегали с нас на пламя костра, облизывавшего котел с обедом, и снова на нас.

Совет велся возле клетки, чтобы не мешать кашеварить. У костра нас спасали от голода, здесь мы должны были найти способ просто спастись. Папринций опустился на траву напротив меня, Тома с Юлианом расположились по бокам. Четыре головы склонились друг к другу.

Выслушав рассказ о разговоре с убежавшим, Тома скривилась с укором:

– Мог кинуть в него чем-то и остановить.

– Стволом дерева?

– Хотя бы мечом.

– Молодой человек и так сделал больше, чем смог бы любой другой, – отметил дядя Люсик.

Томе пришлось согласиться.

Юлиан не вмешивался. Он принюхивался, уши чутко шевелились, рука держала щит наготове: вдруг снова? Со спины Тому защищала телега с клеткой, с трех других сторон – мы. Но Юлиан был начеку.

– Что мы имеем? – сказал папринций. – Тома внезапно стала царисситой, из-за чего за ней теперь охотятся неизвестные. Кто?

– Что-то мне подсказывает – те же самые, которые похищали меня, – предположил я.

Собеседники уже знали историю наших с Юлианом приключений. Им, в отличие от царисс, мы рассказали во всех подробностях. Никаких дельных мыслей тогда, сразу по возвращении, не появилось.

– Рассмотрим все варианты, – сказал дядя Люсик. – Первое, что приходит в голову – это были рыкцари. Иначе говоря, лесные бандиты.

Он говорил бесцветно, плоско, совсем не похоже на недавнего себя, сыпавшего забавными перлами. Все слова правильные, а слушать их почти противно. Не цепляют крючками фантазию. Хоть сам таки переходи на особый манер разговаривать. Подосадовав в душе, вслух я буркнул:

– Могли, но на них не похоже. При чем тут сегодняшний фанатик?

– Ладно, оставим как возможность с малой долей вероятности. Далее. Крестьяне.

– Татуировка! – радостно вспомнила Тома.

– Эта версия ближе к правде, – кивнул дядя Люсик. – Некое сообщество, нацеленное на устранение владелицы вотчины, пожелало вернуть прежнее владычество… Но зачем? Произойдет очередной розыгрыш вотчин, и хозяйка вновь поменяется. Ничего не понимаю.

– Он сказал, что не крестьянин, а мастеровой.

– Сказать можно все, что угодно. К тому же мастеровой – тот же крепостной, только не сельским хозяйством занят, а производством.

– Или искусством.

Мне вспомнились картины в башне цариссы Дарьи. Чтобы достичь такого мастерства при нулевом уровне вокруг, нужно оказаться либо гением, либо… чертом!

– Он не мог быть тоже землянином?

– Каждый может быть чертом, – спокойно объявил дядя Люсик. – Нам ли с тобой не знать. Если твой стрелок тоже с нашей Земли, зачем же он вмешивается в местные дрязги, чего хочет достичь? Цель какой организации проводит в жизнь?

Я погрустнел. Тома выдала очередное предположение:

– Может, это происки царицы?

– Нет. – Дядя Люсик категорически потряс головой. – Зачем все так усложнять, если ты сама обязана явиться к ней в скором времени?

– А если дело именно во времени?

– Например?

– Не знаю. Но все же.

– Ну, допустим. – Папринций поскрипел ногами, пересев поудобнее. – Тогда у нас не хватает нужной информации, и твоя версия тоже временно откладывается в сторону.

– Цариссы, – вбросил я еще один вариант. – Что насчет них?

– Слишком юная Зарина не смогла бы эффективно управлять вотчиной, – начал размышлять дядя Люсик, – но если ее удочерить…

Чудесный мотив! Регент получит реальную власть, пока Зарина не выучится и не вырастет. Меня подбросило:

– Выходит, Зарина жива?! Иначе интрига теряет смысл!

– Удочерение могли обстряпать между смертями мамы и последней дочки. Или задним числом.

Надежда взвилась крылатой птицей и, подстреленная влет, тут же рухнула.

– Все же, в эту сторону стоит копнуть глубже, – подытожил дядя Люсик.

– Как?

– Добыть факты.

Мы с Томой переглянулись. Сейчас никаких фактов нет, говорить пока не о чем.

– Остановимся на версии с удочерением? – спросил я.

Дядя Люсик мотнул седеющей шевелюрой:

– Нет. Вот вам еще одно направление: воспитанницы школы. Вместе с цариссами они объединены идеей взаимопомощи. У вас не было стычек с ученицами по какому-нибудь поводу, пусть даже незначительному для вас?

– Готово! – крикнули от костра в нашу сторону.

Есть первыми слугам не дозволялось. Дать им такое право – навсегда потерять их уважение. Ради более интересного дела на послабление пошел бы я, но не Тома.

– Стычек не было. – Тома поднялась. – Пойдемте.

– Нужно поискать место, где нас с Юлианом держали, – сказал я вдогонку. – Оно где-то здесь, в твоих владениях.

– В наших, – поправила Тома.

– В твоих, – настоял я.

Возражать второй раз Тома не стала, сразу сдалась на милость правдоруба, отчего-то гадко выглядевшего льстецом. Не бывать ей казацким гетманом, ведь Бог, как известно, троицу любит. И если местным богом считается женщина, то – какие вопросы к троемужеству? Все логично до чертиков, включая самих чертиков.

Ели молча. Задумчивые взоры тонули в каше или что там было в котле, не чувствуя ни вкуса, ни удовольствия. Я перебирал в уме накиданные нами варианты. Мозги скрежетали громче жующих зубов, мысли периодически отлетали с обозначенного пути далеко в сторону. Насколько мне известно, именно так рождаются все гениальные идеи.

Пшик эффекту. Фиговый из меня родитель.

Зайдем с другой стороны. Одним из главарей неизвестного противника был некто обязанный мне жизнью. Кто? Может быть, Хлыст, убегавший с невестой и ставший соратником Малика? Он жив благодаря мне. Но. Хлыст мог бы назваться. Да и голос. Не то, чтобы я хорошо помню голос паренька, но тот, что звучал в подземелье, был значительно старше.