Под крыльями Босфор - Владимир Малыгин Страница 64

– Прошу всех присаживаться, – перехватил эстафету командования генерал Каульбарс, – Сергей Викторович, рад, что всё закончилось благополучно. Чтобы вам было понятнее, то нас известили о вашем возвращении ещё позавчера. Специально для вас ещё раз повторяю – времени на раскачку нет совершенно. Сегодня же доукомплектуйте свой экипаж, ознакомьтесь с помощью Игоря Ивановича с текущим положением дел в приданном вам подразделении, – Александр Васильевич придавил взглядом, придавая таким образом весомую значимость всему только что сказанному. – Его вам чуть позже подробно изложит Михаил Владимирович. И Игорь Иванович, соответственно… Теперь самое главное, о чём до посадки в Бухаресте никто не должен знать! После Румынии ваша эскадрилья должна будет перелететь во Львов. Там вы переходите в прямое подчинение к генералу Иванову. У начальника штаба сейчас получите карты на дальнейший маршрут. Потом раздадите экипажам…

После постановки задачи провёл в штабе около часа. Потом потопал к самолёту. Дождался там своего штурмана. И даже не удивился, когда вместе с ним пришёл мой экипаж. Точнее, все те, кто от него остался. Даже Семён со своей подвязанной рукой притопал. Маяковский, как всегда, пришёл с фотоаппаратом – бросился снимать возвращение блудного сына. То есть меня. Оставил штурмана работать с картой, наносить и просчитывать маршрут полёта до Румынии, а сам вместе с ребятами направился в госпиталь. Всё остальное может и подождать. Тем более стрелок у нас есть, Миша Лебедев, а вторым пилотом… Вот с пилотом сложности. Ну где мы его возьмём, если их вообще нет? Если что, придётся самому за двоих работать. Справлюсь, не привыкать. Да и кто мне запретит одному вылетать? Никто. Нет здесь пока подобных законов.

Пока добирались до госпиталя, Семён подробно рассказывал о нападении. Я-то по понятным причинам всё самое интересное пропустил. Но вопрос о послышавшейся мне револьверной стрельбе задал. — Та когда вам по голове приложились, Игнат на себя основной удар и принял. Только и успел что шашкой отмахнуться. Ну а пока он отмахивался, Владимир револьвер-то и выхватил. Попасть ни в кого не попал, но напугал всех изрядно. Даже мы с Игнашей присели. Я вот почти сразу сумел подняться, а товарищ мой уже нет. Ты уж прости нас, командир, что не уберегли. Но Игнат почти сразу свалился с пулевыми, немцы же стесняться и таиться перестали, в ответ палить принялись. Владимир следом лёг, ну а я… Я легче всех отделался. Да и то потому лишь, что немцы после стрельбы заторопились шибко, добивать нас не стали. Опять же ночь, темно. Тебя сразу уволокли. Куда, даже не заметил, сам понимаешь, не до того мне было… Расслабились мы здесь…

Семён полон раскаяния. Ногами по земле шаркает, пыль загребает. На лице вселенская печать скорби присутствует. И видно, что на самом деле переживает, а не рисуется. Да и то понятно, клиента охраняемого проворонили, поставленную задачу не выполнили. Его же, наверняка, здесь хорошенечко так протрясли господа жандармы, наизнанку вывернули, завернули и ещё не один раз вывернули.

— Хорошо. Хотя, хорошего мало. Ну если только то, что все остались в живых. А с Игнатом что-нибудь обязательно придумаем. Если он сам, конечно, решит на службе остаться. Да вот хоть в наземную охрану аэродрома определим. Или так в нашем экипаже и останется, только уже на земле. Будет механикам гайки подносить, да чай заваривать…

— Нет, он точно домой решил возвернуться. В станицу.

— Ну, раз решил, значит, так тому и быть! Ты-то сам как? Болит рука?

— Да на мне как на собаке всё заживает, — вытащил руку из косынки, покрутил демонстративно. — А перевязь это так, для порядка.

После госпиталя отправился сразу на аэродром. И вот там мы с Сикорским засели надолго. Эскадрилья-то у него сборная, половина вольнопёров. За время моего отсутствия всем звания прапорщиков присвоили, но военной косточки в людях пока ещё не особо чувствуется. Хотя стараются бывшие штатские изо всех сил. Тем более, задача на завтра поставлена важная. Ещё там, на постановке задачи этому удивился. Почему это в такой важный полёт сборную солянку отправляют? А потом сообразил. Они же здесь с первого дня воюют, боевого опыта достаточно набрались, слетаться успели, ничуть не хуже кадровых. Так что ничего страшного, справятся. Да и всё равно других нет…

Вечером посидели в столовой, отпраздновали с друзьями моё возвращение. Чайком отпраздновали, без излишеств. Заодно и послушал, чем тут народ занимался в моё отсутствие, куда летал, что бомбил, как техника себя вела. Про наши новые моторы поговорили… Ну и про союзников, куда же без этого… Очень уж не по нраву пришлись англичанам победы русского оружия. И быстрый захват Босфора в особенности. Они-то даже войти в пролив не сумели из-за плотного огня турецких батарей, пришлось дожидаться нашей помощи. Или не захотели входить, чтобы попусту силы и ресурсы не тратить. Потому что сразу понятно было, что на «раздачу слонов» они уже не успевают… А теперь всё громче и громче начинают своим оружием бряцать, подтягивают все корабли объединённой эскадры к проливу. Быстро опомнились. Лучше бы у себя на фронте так бряцали. Вот и пролетим завтра над этой эскадрой, себя покажем, напомним, кто есть кто. Да к месту припомнились те военные инженеры, вместе с которыми я на корабле сюда плыл. Наверняка ведь и по этой причине их так спешно сюда перебросили. Чтобы начать восстанавливать те самые батареи… Пока их англичане не восстановили… Нам ещё один контролёр за проливами не нужен. Так думаю…

И всё это время, весь этот суматошный день не покидало меня внутреннее напряжение. Везде старался незаметно прислушиваться к разговорам в постоянных попытках опознать тот самый голос. Прислушивался и боялся услышать. Потому что народ вокруг свой, авиационный. Не хотелось бы среди них предателя обнаружить. Мне вот ещё что интересно… Почему сейчас рядом со мной никого из ведомства Джунковского нет? Ну, хотя бы где-нибудь поблизости? Знают же об этом факте, я же всё подробно рассказывал…

Ночевали тут же, рядом со штабом, в теперь уже наших казармах. Офицеры отдельно от нижних чинов, за на скорую руку сооружённой перегородочкой, как по Уставу и положено. Заснул не сразу. Отвык я от подобного скопления народа в одном помещении. И тишины как таковой нет, то сопит кто-то, то храпит, то вообще, г-м… Ну и запахи, само собой. Сапог и ваксы, портянок и пота… Говорю же, отвык я от подобных прелестей. Хотя и страшного ничего нет, нос почти сразу привык к запахам. А потом растревожился как-то, звуки посторонние мешали, вспомнил прожито́е… Пока окончательно не извертелся, не измучился, так и не смог заснуть… И заснул ли в конце концов на самом деле, так и не понял. Потому что практически сразу же пришлось вскакивать с кровати под треск суматошной стрельбы с улицы.

Народ кругом бывалый, в брюки да сапоги моментом впрыгнули, а оружие само в руках образовалось. Светить в темноте белыми нательными рубахами и изображать собой мишени никто не пожелал, кителя накинули. Наружу выскакивать не стали, заняли оборону возле окон и двери. Вот как только оборону заняли, так стрельба и затихла. Минуты не прошло с момента тревоги. Снизу, от входа в здание громкий голос приказал всем сидеть тихо и никуда не высовываться.

И ещё минут десять на улице слышался топот ног, а на плацу в рассеянном лунном свете мельтешили чьи-то длинные изломанные тени под еле слышные отрывистые команды. И почти сразу же скомандовали отбой тревоги…