Затаив дыхание - Дин Кунц Страница 64

Вторая домоправительница, перед тем как покинуть дом в девять, ставила обед на стол. К этому времени мальчик, Бенни, уже лежал в постели и спал, так что Кирстен могла без помех насладиться трапезой.

Только в этот вечер Руди Нимс собирался ей помешать, да так, как ей не мешали за всю ее жизнь.

Он подождал еще пять минут, прежде чем открыть дверь в коридор, чтобы не сомневаться, что она уже в столовой. Даже в одиночестве она предпочитала обедать там, читая за едой газету, которую раскладывала на большом столе.

Руди Нимс для начала собирался разложить Кирстен на этой самой газете.

Дверь между буфетной и столовой, одну из двух, что вели в столовую, Руди нашел открытой. Кирстен сидела за столом. Спиной к нему.

Светлые волосы она стригла коротко. Элегантность шеи просто зачаровала его.

Руди решил, что, наигравшись с Кирстен, задушит ее. Такая шея…

Он наблюдал, как женщина переворачивает страницу газеты. Отметил изящность кистей. Пальцы длинные, прекрасной формы…

Прежде чем задушить ее, сказал себе Руди, он сломает ей все пальцы, один за другим.

Когда он переступал порог буфетной, под ногой скрипнула половица.

Кирстен повернула голову, еще более прекрасная, чем на фотографиях, и закричала.

Руди рванулся к ней, когда она поднималась со стула. В руке она держала вилку. Подняла ее, будто кинжал, но Руди не испугала. При всей ее быстроте, в скорости реакции Руди значительно ее превосходил. Схватил за кисть и чуть ее не сломал. Кирстен закричала от боли, вилка упала, он отодвинул стул в сторону, начал заваливать Кирстен на стол, на ее обед и…

Руди услышал, как разбилось окно за мгновение до того, как взвыла сирена охранной сигнализации. В удивлении Руди отвлекся, что позволило Кирстен перейти к активным действиям.

Она вновь закричала и бросила ему в лицо стакан для вина. Руди уклонился. И когда стакан разбился об пол, в арке по правую руку появился этот человек, вошел в столовую из коридора, здоровенный мужчина с таким жутким лицом, что Руди на мгновение парализовало.

Овладевая женщиной, Руди предпочитал ломать ее сопротивление исключительно руками, телом, не прибегая к пистолету, ножу, свинчатке. Парень он был крепкий и начинал общение с женщиной с того, что демонстрировал не только свою силу, но и радость, которую доставляло ему ее использование.

При виде этого надвигающегося страшилы, этого творения Франкенштейна, Кирстен издала новый крик. В ужасе попятилась от них обоих.

Руди схватил нож со стола, но это был не стальной нож, а обычный обеденный. Впрочем, и им ударить Руди не удалось, потому что гигантская лапища сомкнулась на его запястье, как совсем недавно его рука сомкнулась на запястье Кирстен. На изуродованном лице сверкали самые жуткие глаза, которые Руди доводилось видеть только в фильмах ужасов и в зеркале, и глаза эти переполняла ярость. Теперь этот человек заломил руку Руди за спину. Все произошло очень быстро, и уже через каких-то шесть секунд после того, как этот монстр ворвался в столовую, Руди (не Кирстен) кричал диким голосом, а когда его запястье переломилось, как запястье маленькой девочки, боль сверкнула перед глазами ослепительной вспышкой молнии. Монстр швырнул его на пол, и ослепительный свет сменился для Руди чернильной тьмой и тишиной.

Руди Нимс пролежал без сознания лишь пару минут. Когда пришел в себя, нападавший стоял над ним, смотрел на него сверху вниз, и Руди не решился встретиться с ним взглядом, отвел глаза, как сделал бы, повстречав бешеного волка, не желая, чтобы тот бросился на него, приняв прямой взгляд за вызов.

Он не увидел Кирстен, зато по столовой ходил седовласый старик в шлепанцах и подбирал с пола вилку, обеденный нож, осколки разбитого стакана для вина. Столовые приборы он вернул на стол, осколки бросил в пластмассовое мусорное ведерко.

— Как хорошо, что она еще не налила вина, — сказал старик монстру. — Ковер пришлось бы выкидывать. Ох, ты только посмотри, конские бобы таки размазали по ковру, — он поцокал языком. — Знаешь, Том, я не уверен, что такое яростное нападение можно расценивать, как gemult chesed, даже если тебя подвигла на это доброта. Но кто я такой, чтобы судить об этом? Я всего лишь старый пердун, который пытается удержать мотель на плаву и делать то, что правильно, во времена, когда ни первое, ни второе не приносит дивидендов.

Сломанная рука так сильно болела, а старик так расплывался перед глазами, полными слез, что Руди задался вопросом, а не галлюцинирует ли он?

Но вдалеке уже слышался вой полицейских сирен.