Подарок инкассатору - Евгений Константинов Страница 63

– А уж как я себя рядом с Ириной чувствовал – в жизни не забуду. Гипнотизирует она, что ли?

– Хорош, парни, чушь молоть, – закартавил Лексий. – Между прочим, в ментовской у меня знакомый старшина работает. Сосед. Да ты его видел, Шурик, – он лысый такой.

– Ага, – согласился Шурик и снова поморщился.

– Если протокол еще не составили, он наших мужиков отпустит без проблем. Правда, без пузыря к этому лысому лучше и не соваться.

– Где же мы в половине двенадцатого ночи пузырь раздобудем? – спросил Андрей.

– У меня дома, где же еще? – сказал Лексий просто.

ВЕЛОСИПЕД

– Я люблю тебя, Андрюшенька, я люблю тебя, люблю, люблю… – не переставая шептала Настя.

Андрей гнал велосипед по ночным истринским улицам, а она сидела на багажнике, крепко обхватив руками его живот и касаясь губами спины, снова и снова признаваясь в любви своему троюродному брату.

Андрей торопился, крутил педали что есть силы, и свистящий в ушах ветер не позволял разобрать слова Насти. Прикосновение ее горячих губ было приятно. Он вспомнил, как они целовались на террасе, вспомнил запах парного молока и сладкое чувство, которое испытал, обнимая сестренку. С Таней все было не так. Андрей поймал себя на мысли, что поцелуи с ней были какими-то не совсем искренними. Настю он целовал гораздо честнее, сердечнее.

Захотелось немедленно еще раз почувствовать вкус ее поцелуя. Он начал притормаживать, оглянулся назад и встретился с ее ждущим и даже просящим взглядом, но тут же вспомнил, что сейчас некогда заниматься поцелуями, что дорога каждая минута, что Лексий, скорее всего, уже при подходе к отделению милиции, где ждут помощи друзья, и необходимо как можно быстрее подвезти бутылку самогона для задабривания знакомого старшины.

Настя вдруг ахнула. Андрей посмотрел вперед и еле успел вильнуть рулем, чтобы не наскочить на выскочившего из кустов и протянувшего к ним руки человека.

«Какой-нибудь пьянчуга одуревший», – подумал Андрей. Но Настя больно вцепилась ему в бока и крикнула:

– Быстрее, Андрюша! Это Петлюра!

Он машинально подчинился ее просьбе-приказу, еще сильнее надавив на педали. Петляев погнался за ними, почти настиг, даже уцепил холодными жесткими пальцами Настино плечо, но она завизжала так пронзительно, что тот отдернул руку и, споткнувшись, упал, разбив колено. Андрей же рванул еще быстрее, а когда оглянулся, Петля, далеко позади, все еще сидел на асфальте, держась за ногу.

Пока Настя бегала домой и затем в сарай, Андрей, не слезая с велосипеда, ждал ее у калитки.

«Откуда взялся этот уголовник? – не переставая задавал он себе вопрос. – Почему за последние несколько дней его ко мне или меня к нему словно магнитом притягивает? И иконка моя именно к нему попала. Неспроста все это…»

Подошла Настя с наполненной, как всегда, до краев кружкой парного молока и матерчатой сумкой, из которой виднелось горлышко бутылки и что-то еще, завернутое в тряпочку.

– Пока молоко не выпьешь, я тебя не отпущу, – серьезно сказала она.

– С удовольствием, сестренка.

– Не называй меня сестренкой, – притопнула она ногой и, пока Андрей пил, торопливо сказала: – Андрюшенька, я боюсь. Я очень боюсь. Этот Петлюра может тебя подстеречь где-нибудь. Он страшный человек, я его знаю. И у него всегда с собой нож. Я тебе тоже ножичек завернула – им отец капусту рубит. В случае чего – пригодится.

– Ну, ты даешь, Настюха, – восхитился Андрей, возвращая пустую кружку. – Я и не знал, что ты такая умница. – Он наклонился и губами дотронулся до шрамика на ее щеке. – Ты не боись, все будет нормально.

– Подожди, я еще вот что хотела сказать. Ты любишь в монастыре по всяким закоулкам лазить, а там опасно. Нам училка говорила, что рабочие там до сих пор еще мины находят. Со времен войны. Я прошу тебя…

– Хорошо, Настенька, я буду очень осторожен, – сказал Андрей нежно.

Он уехал, а Настя долго еще стояла у калитки, то и дело смахивая появляющиеся слезинки и шепча сухими горячими губами:

– Андрюшенька, я очень-очень люблю тебя.

МЕНТОВСКАЯ

– Да не дергайся ты, бестолочь! Не суетись и послушай, что я тебе скажу… – зло и в то же время как бы просяще говорила Ирина, схватив за руки и крепко прижимая к себе Ольгу Греческий Профиль.

Девушки уже около часа сидели в одной из двух камер предварительного заключения в здании городского отделения внутренних дел. Ирину и Ольгу привезли сюда на милицейском уазике в сопровождении того самого дружинника, который разнял их и задержал во время драки. Сколь ни просили и та и другая отпустить, бугай с красной повязкой был неумолим, добросовестно доставил нарушительниц порядка в отделение и не уезжал оттуда, пока старшина милиции производил досмотр и составлял опись отобранных вещей.

Ирина была в бешенстве. Из-за этой неврастенички Ольги она упустила иконку, которая, в прямом смысле слова, была от нее на расстоянии вытянутой руки.

«С таким носярой и еще ревность свою дурацкую проявляет, да еще и прилюдно. Оторва крашеная!» – думала она про соперницу.

Оставаться в отделении на всю ночь Ирине совсем не улыбалось. Когда мордатый лысоватый милиционер отбирал вещи, она обратила внимание, как блеснули у него глазки при взгляде на интимные фотографии. Подождав, пока за дверью камеры стихнут шумливые голоса, она настойчиво постучала в закрытое окошко.

– Вам ведь понравились фотографии, правда? – Она слащаво улыбнулась открывшему окошко милиционеру. – Постой, начальник, не закрывай! – остановила она его. – Может, отпустишь нас, а?

– Хулиганок так просто не отпускаем.

– Так давай договоримся, начальник. Если хотите, мы с Греческим Профилем покажем вам аттракцион, как девочки любовью занимаются, а вы нас за это домой отпустите.

– Фотографии-то уж больно интересненькие, ёшк-кинт, – усмехнулся милиционер.

– Хочешь статью за распространение порнографии припаять, начальник? – Ирина была невозмутима. – Так я те фотки на улице нашла. И с огромным удовольствием дарю их вам на память.

– Ишь ты, чем удумала лапу клеить! – Старшина снова усмехнулся. – Шибко хитра ты, плотвичка.

– Начальник…

– Ладно, калым принимается. А что там насчет любви девочек?

– Тебе понравится, начальник, – весело подмигнула ему Ирина и подплыла к Ольге, сидевшей на скамье с поджатыми ногами.

Принять условия, при которых милиционер вроде бы обещал их выпустить, Ольга поначалу наотрез отказалась. Но Ирина умела уговаривать и тем более обольщать.

– Дурашка, не собираешься же ты в этой конторе легавской всю ночь куковать, – шептала она, отталкивая Ольгины пальцы, мешающие расстегивать на ней рубашку. – Они же могут и протокол составить за хулиганство в общественном месте, представляешь? Нам чик-чирикнуться дел-то всего минут на пятнадцать. Только не строй из себя пай-девочку. Мне про твои похождения в гаражи все известно. Если не хочешь, чтобы об этом твой Петлюра узнал, прекращай кочевряжиться!