Я - сталкер. Сага смерти. Петля Антимира - Андрей Левицкий Страница 63

В комнате ярко горел артефакт, комочек розового огня, плавящийся в большой стеклянной чаше. Здесь был длинный металлический стол с лабораторными инструментами, колбами и ретортами, пара шкафов и медицинская койка на колесиках. На ней, пристегнутый ремнями, лежал майор Титомир. Рядом стояли Архар и Ведьмак, так и не снявший меховое пальто. Пинцетом он держал что-то крошечное и черное… «партнер», сообразил Химик. Что происходит? Он ведь был в Комплексе, умирал на груде матрасов, а в коридоре, отделенный запертой дверью, расхаживал, стеная и бормоча, раненый вожак измененных…

– Эй! – позвал он.

Но вместо простого короткого слова из горла вырвалось что-то нечленораздельное. Этот горловой вибрирующий звук не могла издать человеческая глотка! Двое у койки повернулись, лежащий майор приподнял голову. Химик закашлялся, пытаясь встать, и поскольку тело слушалось совсем плохо, вцепился в подлокотники кресла.

– Ты видишь, Роберт? – громыхнул Ведьмак. – Я смог это сделать с ним… смогу и с тобой!

Лысый череп, белая повязка… Когда он успел потерять глаз? И лишиться волос? Еще три месяц назад, когда они виделись в последний раз, скупщик был обладателем пышной седой шевелюры. И двух глаз! Ведьмак, Борис Григорьевич Ведьмаков, до появления Зоны – директор краеведческого музея города Полесье, крупный историк. Химик видел досье, знал биографию. Необычная судьба: выжил в первом выбросе, а ведь таких людей единицы, остался в Зоне, сколотил отряд сталкеров, которые назывались странниками, и которых многие считали религиозной сектой, а не нормальным кланом бродяг Зоны. Позже рассорился с ними, обосновался на бывшем аэродроме, постепенно превращающемся в крупное поселение. Стал скупщиком, разбогател на торговле артефактами, начал посылать экспедиции к Петле, разбогател еще больше, превратился в крупнейшего контрабандиста, занялся изучением артов, одним из первых научился мастерить «сборки» – когда два-три артефакта особым образом соединяются, приобретая новые свойства…

Они иногда сотрудничали, Артур Кауфман и Ника хорошо знали Ведьмака. Ходили слухи, что он контактирует с воргами, которые оставались одним из самых таинственных явлений Зоны. И еще, что во время зачистки год назад Ведьмак сначала пошел против Титомира, присланного в Зону разбираться, но после заключил с майором соглашение и снова «лег» под Цивика… Ведьмак всегда был властным, умным, немного странным, с необычными целями, жестким, решительным, неразборчивым в средствах, но он никогда не был таким.

Что он сделал с собой? Да он же СВЕТИТСЯ!

Теперь Химик отчетливо видел это. Гораздо ярче, чем в ангаре, когда смотрел глазами Пригоршни. Под повязкой горел янтарный огонь, на пояснице и в колене сиял свет. И белым солнцем посверкивал артефакт на рукояти прислоненной к стене трости. Там был закреплен «удар», который генерирует импульсы, это Химик понимал, но вот остальное… Почему у Ведьмака светится глазница, что с его коленом?

Химик снова попытался встать, покрепче ухватившись за подлокотники, и тут впервые обратил внимание на свои пальцы. Длинные. Сероватые, с крупными узловатыми костяшками. Явно очень сильные. Фаланги поросли короткой шерсткой…

Это были не его пальцы.

И не только они. Обнаженные руки и ноги. Кожаные штаны до колен. Крепкая грудь, плоский мускулистый живот. Это не его тело! Не его тело! Это не он! НЕ ОН!

Химик зашипел – звук сам собой вырвался из рта. Задергался, сползая с кресла, жесткие мозолистые пятки заскребли по полу, голова затряслась. Он упал на пол, стуча по нему затылком.

Двумя длинными шагами Ведьмак приблизился, навис над распростершимся у ног телом. Снизу Химику его фигура показалась огромной, рядом с ней возник второй силуэт – смугло-синий великан с невозмутимым волчьим лицом. И хотя звуки начали глохнуть, исчезая вместе с комнатой, где он находился, Химик еще расслышал грохочущий голос:

– Он понял, что очутился в чужом теле. К тому же – нечеловеческом. Соматический шок, я ждал этого. Архар, пока что брось его в клетку, я позже займусь им. И сразу возвращайся, тебе и Роберту предстоит кое-что интересное.

* * *

– Эй, эй, братан, тебя мама разве учила руки во всякие места совать? – Пригоршня присел перед рюкзаком и потянул его на себя. – Брось каку, она моя.

Красный Ворон, выпустив пачку банкнот, взялся за рюкзак со своей стороны. Пригоршня потянул сильнее. Ворон поглядел на него, на деньги – и разжал пальцы. Дернув к себе рюкзак, Пригоршня побыстрее закрыл его, чтобы богатство не сверкало наемнику в глаза, не туманило рассудок.

Бросив на траву разряженный автомат, он небрежно подхватил валяющийся там «Стриж». Вроде девушку за коленку цапнул – ненавязчиво, ласково, чтобы она дурного не подумала. Красный Ворон, однако, это заметил. Сел, поджав ноги, и сунул руки в карманы плаща. В одном из них наверняка спрятан пистолет, и ствол его сейчас направлен на Пригоршню – так же, как ствол «Стрижа» обращен в сторону Ворона. При том, что убивать наемника Пригоршня не собирался. Да и Ворон его – тоже вряд ли… так, по крайней мере, казалось. Такой вот у них получается вооруженный нейтралитет. Шаткий. Ненадежный.

– Я тоже заработал эти деньги, – произнес Красный Ворон.

Не хотелось признавать, но… вообще-то, да, заработал. В том неприятном смысле, что Минус бы Пригоршню грохнул, если бы не заточка наемника.

Помассировав кисть, побаливающую после удара пряжки, Пригоршня осторожно заговорил:

– Тут понимаешь, какое дело… Я к этим деньгам стремился. Работал, чтобы их добыть. А ты случайно во все это дело влез. Поэтому мировая гармония говорит нам, что деньги должны достаться в основном мне. И где ты был, кстати?

– Неподалеку. Может, я к деньгам не рвался, но без меня Минус бы тебя пристрелил.

– Это правда, – согласился Пригоршня и вздохнул. – Это, брат наемник, святая правда, кто я такой, чтобы спорить с ней. Сто тысяч тебя устроят? Нет? Ну… окей, сто пятьдесят. Сто пятьдесят полновесных тысяч за спасение одного бодрого парня из Комплекса. Ты получаешь их, и мы разойдемся, как порядочные граждане.

– Хорошо, двести, – сказал Ворон.

Эх! Вот же какие бывают люди, до чужих денег жадные… Это Пригоршня о себе подумал. Другой бы на его месте отдал бы наемнику половину суммы из рюкзака, или хотя бы треть, но он с самого начала решил: двести штук Ворону будет достаточно. И начал торг с сотни, чтобы остановиться на ста пятидесяти, чтобы, в конце концов, отдать двести, которые наемник, в чем Пригоршня был уверен, попросит. Ну вот, так и вышло, а предложил бы сразу двести – Красный Ворон захотел бы триста, а то и пятьсот. Хитрость – она хоть в Зоне хитрость, хоть в жопе континуума!

– Алчный ты, Ворон, – пожаловался он. – Пользуешься моей природной добротой и уступчивостью. Ну да ладно, что с тобой делать – договорились. Слушай, я свой пистолет засовываю в кобуру, и ты бы клешни из карманов вытащил, а? Ну, чтоб я не нервничал и со счета не сбивался, когда буду отсчитывать твои деньги.

Красный Ворон вытащил руки из карманов и сказал: