Канализация, Газ & Электричество - Мэтт Рафф Страница 63

Он осекся, глубоко вдохнул и досчитал до десяти. Даже если его жизнь и стала сплошным разочарованием, обязанности у него при этом какие-то остались.

— Так, девушки, — отцовским тоном сказал он своим нежеланным подопечным, — теперь пора ответить на некоторые вопросы. Предположим, каким-то чудом Господним мы бы оказались в Адирондаках и нашли эту машину около тропы. И что же мы — ответственные скауты — должны делать?

Мелисса Планкетт выпалила:

— Переработать?

Последовала дискуссия, во время которой Обли отошел, чего не заметил никто, кроме Оскара, у которого от этого чуть полегчало на сердце. По правде говоря, Обли тоже ненавидел современный вид скаутства, хоть и по другим причинам. Он хотел стать не знатоком лесов и не специалистом по выживанию в городе, а моряком. Но его мать об этом и слышать не желала.

— Хочешь заболеть гепатитом, как и твоя тетя Верука? — спрашивала она. — Там плавает столько больничных шприцев, что это прямой путь подхватить неизлечимую болезнь.

— Но, ма, — спорил Обли, — у тети Веруки болезнь Альцгеймера. Это от алюминиевой посуды, а не от плаваний.

— Это к делу не относится, — отвечала мать. — Может, когда вырастешь, разрешу тебе прокатиться на пароме до Стейтен-Айленда. На верхней палубе.

Сейчас же его привлек плеск воды, хотя он, даже не сверяясь с картой, знал, что до океана еще миля, а ни озер, ни рек здесь нет. Неважно; для него лужа сточной воды с завода была куда интереснее, чем целый зверинец трехголовых белок.

Когда Обли дошел до запертых ворот с табличкой, заявляющей, что это частная собственность, УПРАВЛЯЕМАЯ НЬЮ-ЙОРКСКИМ АКВАРИУМОМ, сердце у него забилось чуть быстрее. Вторая табличка предупреждала: «ОСТОРОЖНО, ЗЛАЯ РЫБА», — но тут уж его бы не удержали даже дикие морские обезьяны. Он залез в карман скаутской формы, расплющив бутерброд с вареньем и арахисовым маслом, и достал тоненькую металлическую отмычку.

Через пару секунд ворота открылись, и Обли оказался у бассейна с мутной водой. Подняв взгляд ко второму этажу виллы, он не заметил никакого движения за затемненными окнами, но когда подошел к воде, до него донеслись обрывки диалога из «Послеобеденного сеанса во вторник».

— А-а-а-а-а-а-а-а-а!

— Я потерял Р-2!

Вода в бассейне была неподвижна, за исключением откатов от фильтра, но Обли знал, что там, в глубине, плавает нечто клевое, нечто очень впечатляющее. Просто нутром чуял. Вопрос в том, как заставить это подняться наверх, посмотреть, может даже сфотографировать. Обли решил начать с самого очевидного шага — прошел вдоль бортика в глубокий конец, сел на корточки у пятиметровой отметки и несколько раз шлепнул ладонью по воде.

— Звезда Смерти вышла на огневой рубеж. Звезда Смерти вышла на огневой рубеж.

У Обли был одноразовый фотоаппарат — он считался бы вредным для окружающей среды, но Обли сделал его сам из пакета от «Хай-Си» [160]. Швырнув свой бутерброд в бассейн, он навел фотоаппарат и начал ждать, когда таинственная рыба выплывет за приманкой.

Когда до воды долетел голос Дарта Вейдера, она и всплыла.

ФРЭНКИ И МАЙСТЕРБРАУ

Когда через некоторое время Фрэнки вышел из виллы, в глубоком конце бассейна плавала пилотка. Зеленая, будто бы даже защитная, несколько так полувоенная — Фрэнки был уверен, что где-то раньше такую видел. Даже издали пилотка выглядела пожеванной; в потрепанном крае застрял какой-то белый треугольничек, похожий на зуб.

— Нехорошо это, — сказал Фрэнки. Он положил все барахло, которое нес в руках: два фена, Электровентилятор, обогреватель и допотопную магнитолу, в которой, как надеялся Фрэнки, было достаточно батареек, чтобы поджарить кита. Не нашел он лишь одного — удлинителя, а это плохо, если магнитофон не сработает.

— Тут кто-нибудь есть? — крикнул Фрэнки, на случай если хозяин пилотки прячется где-нибудь за шезлонгом. Никто не ответил, но, осматриваясь, Фрэнки заметил кое-что еще. Он осторожно обошел вокруг бассейна; около пятиметровой отметки наклонился и подобрал пакет от «Хай-Си», из которого торчали пластмассовый объектив и кнопка затвора, испачканная арахисовым маслом. Сзади от ветра хлопали открытые ворота, и воображению услужливо предложил себя возможный сценарий.

— Ой как нехорошо, — повторил Фрэнки. Посмотрел на пилотку — с этой стороны бассейна не достанешь. Легкое течение в бассейне сносило ее в тень от трамплина, и Фрэнки подумал, что если бы кто-нибудь залез бы на край и нагнулся…

Даже не думай, — подумал он, — тебе эта пилотка вообще не нужна, к тому же — что, если в ней голова?

Последующую умственную борьбу вообще сложно понять — это возможно, только если вы, как и Фрэнки, выросли в Бенсонхёрсте [161]. Как только часть его мозга замыслила эту бессмысленную браваду, другая породила почти религиозное стремление именно это и сделать — даже при том, что третья часть умоляла вторую и первую одуматься. В тех случаях, когда замысленный поступок оказывался действительно опасным, у Фрэнки перед глазами возникал образ Джимми Мирено, бычары с кастетами, который изводил его все начальные классы.

— Боишься, Лонцо? Боишься, блядь?

— Ни хера я не боюсь, — сказал Фрэнки, стоя уже рядом с трамплином. И добавил, делая первый шаг: — Это глупо. Это натурально пиздец как глупо. — Он скользнул вперед второй ногой, и трамплин прогнулся под его тяжестью. — Шесты, — произнес он. — У нас ведь должны быть шесты с крюками, чтобы доставать дерьмо всякое, пилотки из бассейна вылавливать. И эхолот. — Он осмотрел поверхность бассейна на предмет каких-либо перемещений в глубине. — Хороший гидролокатор реально был бы к месту.

Трамплин был мокрый — значит, его только недавно забрызгали, и, дойдя до середины, Фрэнки решил, что босиком будет лучше. Затем подумал, что середина трамплина не лучшее место снимать кеды, и тут же призрак Джимми Мирено обозвал его ссыклом, так что Фрэнки полуприсел на корточки и приподнял левую ногу. А это плохо сказалось на его центре тяжести. Каким-то образом ему удалось снять левый кед, не рухнув в воду, но когда Фрэнки попытался бросить его на сушу, равновесие поколебалось, и кед плюхнулся в бассейн. Требования к производству кедов не так строги, как для скаутских пилоток, так что он пошел ко дну.

— Это очень вообще нехорошо, — сказал Фрэнки.

Открылась раздвижная стеклянная дверь виллы, и выбежал Сальваторе — он был настолько взволнован, что позабыл о русском акценте.

— Эй, — крикнул он, — эй, Фрэнки, я только что выглядывал из окна — твоя машина исчезла!

— Что? — ответил Фрэнки.