Конец Смуты - Иван Оченков Страница 62

— Да, старый ворчун, она родила мне дочь, и я ее тоже еще не видел, надеюсь, матушка позаботится о них.

— У герцогини доброе сердце, хотя она уже не молода, вы не думали забрать их к себе?

— Пока я не могу добиться даже приезда жены с сыном, — вздохнул я, — наверное, принцесса Катарина права, я еще не слишком уверенно сижу на здешнем троне, и им не стоит рисковать.

— Марту бы это не остановило.

— Знаю, но это останавливает меня. Я слишком многое пережил с нею и не хочу рисковать. К тому же законы в этой стране отличаются от европейских. Бастарды здесь не имеют никаких прав. Если все пойдет хорошо, то когда моя дочь вырастет, в Германии она будет завидной невестой. Бароны, графы, а может быть, даже, и князья выстроятся в очередь в надежде стать моими зятьями, но не здесь. Тут цари, случается, не выдают замуж даже законных дочерей, обрекая их на монастырь.

— Варварская страна, — покачал головой старый ландскнехт, — но мне отрадно слышать, что вы научились заботиться о других.

— Я посылал своих людей в ту деревню, где оставил тебя…

— Значит, тогда было еще не время нам встретиться, мой мальчик, но я знал, что оно настанет.

— Конечно, старый разбойник, кто ведь должен научить моих сыновей держать шпагу?

— Государь, все собрались, — просунул голову сквозь занавес Федька Панин.

— Иду, — коротко отозвался я, поправляя перевязь со шпагой и протянув руку за пистолетами.

— Разумная предосторожность, — похвалил меня Фридрих, подавая мне заряженное оружие. О, я смотрю и ваши допельфатеры при вас?

— Да уж, и я не раз благословлял баварских оружейников, сделавших такое чудо-оружие.

Выйдя из шатра я быстро прошел к накрытому столу и, усевшись на походный трон, пригласил садиться всех собравшихся.

— Государь, приглашает всех к столу, — громко провозгласил Вельяминов и мои гости стали рассаживаться. Немецкие, шотландские и ирландские офицеры быстро устроились за одним столом, а вот русские вдоволь поспорили, кому, где сидеть, согласно родовитости, пока Никита их не урезонил, — велено быть без чинов!

— Государь, — первым поднял чашу мой кравчий, — еще и полгода не минуло, как господь вразумил нас выбрать тебя на осиротевший престол наш. И с тех пор, как исполнили мы его волю, показывает он нам свое благоволение во всех делах. Прекращается смута в измученной земле нашей, ложатся под нашими мечами, вражеские рати, яко спелые хлеба перед жнецами. Наши силы множатся, а противники напротив — теряют их. И если с нами бог, то кто же на ны?

Собравшиеся подтвердили слова Вельяминова радостными криками и, вскочив, подняли свои кубки. Милостиво улыбаясь, я приложился к своей чаше и, против обыкновения, не просто отхлебнул, а выпил ее до дна и перевернул на радость собравшимся. Торжественное мероприятие, именуемое в народе пьянкой, началось.

* * *

Хотя в Белой, как раньше в Ржеве, пришлось оставить один из казачьих полков в качестве гарнизона, силы мои за счет подоспевшего мекленбургского полка и перешедших на мою сторону наемников меньше не стали. Отпраздновав победу, я, не мешкая, двинул войско к Смоленску, рассчитывая соединиться там с Черкасским. Смоленск — цель нынешней компании, и взятие его будет означать победу, а затянувшаяся, не дай бог, осада неминуемо приведет к поражению. Мы все ближе к врагу и идем теперь все вместе. Разве что Михальский со своей хоругвью и оставшимися казаками рыщет вокруг нас, разведывая обстановку. На ночь мы окружаем себя стеной обозов, а днем медленно, но верно, движемся к цели своего путешествия. К царским возам присоединились и два фургона моего Фридриха. Обычно он управляет одним из них, а рядом с ним сидит Лизхен, к которой старик быстро привязался. Управлять вторым Шемякин усадил одного из слуг и теперь тому частенько достается за нерадивость.

Ехать со скоростью пешехода мне невмоготу, и я постоянно объезжаю свою маленькую армию, стремясь везде побывать и все увидеть собственными глазами. Проезжая мимо обоза я постоянно натыкаюсь на старого Фрица и сидящую рядом с ним Лизу, и улыбаюсь им. Старик и девушка улыбаются мне в ответ, а мне частенько кажется, что рядом с ним сидит не Лизхен, а Марта. Фридрих, возможно, сам того не желая, заставил вспомнить меня дочь бургомистра, когда-то бросившую все ради заезжего принца. И в редкие минуты отдыха я думаю о том, как ей живется вдали от меня и родных, с маленькой дочкой на руках. Матушка, конечно, обещала позаботиться о них, да и сам я не раз посылал различные подарки им, но это довольно слабое утешение. Слава богу, отдых выдается не часто. Войска неуклонно движутся вперед и в них постоянно что-то происходит. Разумеется, командиры с большинством проблем прекрасно справляются сами, но я требую, чтобы меня держали в курсе. Дни проходят в бесконечной суете, потом короткое ночное забытье и новый день, столь же насыщенный и суматошный.

Перед самым Смоленском ертаул ^[37] Михальского едва не сцепился с конным дозором, выставленным князем Черкасским в бережении от Литвы. Слава богу, в последний момент друг друга признали, и обошлось без кровопролития.

— Кто такие? — спросил я Михальского, подскакав к месту встречи.

— Верные холопы твои, государь, — сорвал шапку с головы командир дозора.

— Телятевский? — узнал я «героя» медвежьей охоты.

— Да, государь, — радостно подтвердил тверской помещик.

— Ну, здравствуй, коли не шутишь. Рассказывай, как служба правится, да где князь Черкасский с войском?

— Все благополучно, государь, — зачастил он в ответ, — дошли, слава богу, благополучно и лагерем встали, уж неделю как. А нас князь послал дозором, опасения ради.

— Батареи осадные готовы ли?

— Не ведаю, государь, знаю только, что наряд весь прибыл в сохранности.

— Ну и ладно, скоро все сам узнаю. А тебя и людей за службу пожалую. Мой Корнилий тот еще лис, его не проворонить — труд немалый!

Пока довольный дворянин кланялся, я обратил внимание на его спутников. Один из них, не скрывая удивления, говорил своему товарищу.

— Гляди ка, Ефим, это не твой ли зятек в царских рындах?

Обернувшись, я увидел неразлучных Панина с Романовым и удивленно спросил: — Это кто из них уже женатый?

— Прости, государь, если скажу неловко. Это мы про Федора Панина, сговорен он с моей дочкой Ефросиньею, а женитьбы никакой покуда не было.

— Ты Ефим Лемешев, так? — узнал я его, приглядевшись.

— Так, государь, холоп твой верный.

— Федька — разбойник! — Весело воскликнул я, — так у тебя невеста есть?

— Да, ваше величество, — отозвался тот, — с детства мы сговорены.

— Чего-то ты не больно радостно отвечаешь, али невеста не по нраву, или, может быть, собой не хороша?