Иномерники - Николай Басов Страница 62

К машине в ангаре Ромка пришел раньше всех, даже общий свет еще не включили. Огромное помещение было тихим, темным, пустынно-безлюдным, и довольно остро пахло пересушенной бетонной пылью. На застекленном балкончике техподдержки тоже горели лишь аварийные светильники, судя по всему, там ничего любопытного не происходило. Хотя какие-то тени уже едва заметно мелькали по стеклу и стенам, должно быть, кто-то возился с аппаратурой. Ромка отлично понимал, что происходит в помещениях на втором этаже, а вот каково будет тут, внизу, с этими машинами, даже не предполагал.

В полумраке машины выглядели мощными, сложными, прекрасными и пугающими. Таких он еще не видел, у них было пять пандусов, и он знал, что один предназначен для него. Как предназначено для него и одно из кресел. Самое удивительное, что вторая машина тоже была пятиместной. Кто будет пассажиром в том экипаже, он не знал. Потому что он не пошел на инструктаж, рассудил, что и так все понятно, а слушать заунывные и лживо-ободряющие лозунги было выше его сил.

Дурацкая идея «показать» его Раю или иномерной Земле на одном из этих кораблей, дальноходящих, вооруженных превыше прежних схем и очень выносливых, обрела наконец свое материальное воплощение. Теперь оставалось только подождать, и тогда он увидит Чистилище своими глазами. А если повезет, то и зеркало Земли увидит, подсмотрит одно из вероятностных ответвлений материнской планеты в другом исполнении, скорее всего, с другой историей или даже с другим человечеством. Ведь это только узколобым идиотам кажется, что мир мог состояться только таким, каким мы его знаем, на самом-то деле он мог сделаться совсем иным, с другими идеями в головах тамошних, а не здешних гениев, с иной последовательностью важных цивилизационных ходов, с другими открытиями, событиями, случайностями, которые сыграли в точках разветвления существенную, определяющую роль в развитии тамошних обществ.

Вот с такими смутными, но вполне различимыми мыслишками он стоял у одного из кораблей и трогал его руками. На полированной титановой броне машины проступили капельки, словно бы тут, в ангаре, прошел настоящий дождик. Но, конечно, это был простой конденсат проникшей сюда влаги.

Машина от этого казалось более живой, чем ей бы полагалось. Кажется, он был несколько романтически или даже героически настроен. Такого не стоило допускать, но и избавляться от этого не хотелось.

– Любуешься? – раздался голос Гюльнары.

Она выступила из полумрака в сетчатом комбинезоне, почти обнаженная и даже еще более голая, чем если бы появилась совсем без комбеза. Вокруг ее чресел некрасиво болтался гигиенический пояс с отводами, которые следовало присоединять уже в машине, в кресле пилотов. Как-то бесстыдно это выглядело, хотя Ромка был в таком же комбинезоне и с таким же поясом. Он засмущался, хотя сверху, еще когда числился и работал в службе техподдержки, почитай, всех пилотов видел в таком наряде, практически в голом виде.

– Ага, – она уловила его настроение, должно быть, по глазам, – стесняешься! Ха, как нас разглядывать – так ничего, да? А как самому почти голышом по ангару расхаживать, так этого мы стесняемся. – Она раздраженно хмыкнула. Потом взяла себя в руки, стала посерьезней и поспокойней. – Голова очень болит?

– Не очень. – Он проглотил слюну, почему-то набежавшую на язык. – Значит, тебя тоже туда отправляют?

– Решено, что меня тоже следует познакомить с ангелами, представляешь?

– А как ты к этому относишься?

– Я выполняю, – вздохнула Гюльнара. – Хотя можно было бы и обойтись. – Помолчала. – Зря ты на инструктаж не явился. Там высказали со всей определенностью: если ты будешь молодцом, в Ад полетим мы с тобой, вдвоем.

– Вдвоем мы, пожалуй, и в Чистилище не вырвемся. Ведь можно считать доказанным, что только в полном, так сказать, букете способностей четырех иномерников возможно…

– Мы в костомаровском экипаже ходили втроем. И потом… – Она снова помолчала. – Сейчас на этих машинах установлены совершенно новые агрегаты, что-то вроде аккумуляторов разнообразных пси. Их можно в полете задействовать, и они будут… чем-то вроде заменителя нормальной палитры общего, требуемого по всему спектру пси-напряжения.

– М-да? Начинаю сожалеть, что не явился на инструктаж.

– А это не на инструктаже было, это нам раньше говорили, и не один раз.

– Когда?

– Какая разница? При всяком удобном случае говорили… Твое-то дело – диффузорить, разглядывать все, что попадется, и фиксировать. На это тебя и натаскивали. А про аккумуляторы ты не думай, они нужны тому, кто тебя туда повезет.

– Тебе?

– Если я сегодня справлюсь, тогда – да, мне.

– Так вот, значит, что они на самом деле испытывают, аккумуляторы эти… Вообще-то о них давно уже по аппаратной части разговоры ходили. И статьи теоретические были, и математику этих процессов разрабатывали… Даже, как я слышал, чего-то добились, только очень ненадежно все выходит, вроде бы процентов на двадцать от нормального обученного антигравитора.

– Эти побольше держат, почти до половины нормальной потребности. – Она снова умолкла, поглядела на темные силуэты новых параскафов. – А еще, я думаю, они хотят, чтобы ты… Ну, если ты ожерелье миров увидел, может, ты на зеркале тоже что-нибудь эдакое разглядишь. Если у тебя такой дар – видеть необычное, грешно было бы не попробовать и тамошний мир рассмотреть твоими глазами, верно ведь? Вдруг ты даже дерево вероятностей разглядишь? – Она едва заметно вздохнула. – Тогда нам и в Ад этот клятый идти не придется.

– Боишься? – спросил он, но ответить она не успела.

В ангаре загорелся свет, он стал вспыхивать последовательными полосами, как всегда бывает в больших помещениях. Из дальней двери появились экипажи для двух машин. Ромка почти с интересом посмотрел на них, очень уж любопытно было, с кем предстоит лететь. Но интерес продлился недолго, к машине, около которой он стоял, приближался экипаж Авдотьи Коломиец, с Амиран и Бертой-Марией, вот только Зузы Освальда с ними не было. Вместо него, позади, чуть прячась от возможных взглядов на ее наготу, выступала Данута Клозель. Новенькая девушка, ее совсем недавно, как знал Ромка, стали пускать в походы вместо Зузы, она еще не разучилась стесняться.