Ведьмина поляна - Василий Головачев Страница 62

– Собираем «глюк»! – хрипло скомандовал Миро.

Бойцы вытащили глушары. То же самое сделали и Максим с Александром.

Подоспел Могута с залитым кровью лицом.

– Сколько их?

– Два на десять. Можно попробовать достать «глюком».

– Мало нас.

– Иначе не пройдём!

Могута обернулся на россиян.

– Останьтесь.

– Мы с вами! – решительно возразил Максим.

– Хорошо, каждая пара рук на счету. Прорываемся к верхнему горизонту! Любаву отвели в апартаменты командующего.

– Откуда вы знаете? – усомнился Сан Саныч.

– Удалось допросить одного из чёрных внизу.

– Предлагаю вариант: вы берёте на себя свору на мостике, мы освободим Любаву.

Несмотря на внешность тяжеловеса, Могута умел принимать решения быстро.

– Хорошо, идите!

– Я с ними! – выдохнул Малята.

– Иди! Хлопцы, начали!

Дружинники сделали залп из глушаров: по коридору заструился ставший холодным воздух, проник на мостик.

Несколько красноголовых гвардейцев упали.

Бойцы Могуты бросили по гранате, разнося всё оборудование на мостике хладоносца. Помещение заволокло дымом.

– За мной! – крикнул Малята, бесшабашно бросаясь через коридорчик к лестнице, ведущей на верхний горизонт надстройки.

– Стой, балбес! – рявкнул Сан Саныч.

– За ним!

– Чёрт бы побрал этого пацана!

Друзья рванули вслед за братом Любавы, проявившим молодую удаль и нерасчётливость.

Догнать его удалось только перед дверью в отсек, которую охраняли два гвардейца. К счастью, он не стал бежать к двери, вовремя заметив опасность, упал на пол и ткнул остриём глушара в одного из охранников. Тот осел, роняя автомат.

Второй дал очередь, но был обезврежен Максимом, действовавшим в режиме экстрасенсорного восприятия. О своём глушаре он забыл напрочь, не приученный пользоваться им в боевых ситуациях, поэтому снова избрал привычное оружие. Нож, пущенный сильной рукой, пронзил воздух и вошёл точно в шею гвардейца под пряжку шлема.

Не сговариваясь, все трое метнулись вперёд и вывалились по ту сторону внезапно распахнувшейся двери, не успев вовремя сообразить, что происходит.

Апартаменты конунга сверкали полированным металлом, изломами каменных плит, фарфоровой белизной, драгоценными камнями и жемчужным панно. Стены помещения были прозрачными, и через них был виден порт, корабли на рейде и клубы дыма над причалом.

Апартаменты имели форму трёхконечной звезды, накрытой гнутым куполом цвета перламутра. В каждом луче этой звезды стояли ансамбли массивных кресел – от трёх до пяти, а в центре располагался самый настоящий трон из искусно обработанных кристаллических каменных глыб, обрамлённых полосами из полированного металла.

На троне восседал владелец апартаментов – чистый мачо в радужно переливающихся одеждах, широкоплечий, массивный, ощутимо сильный, с гордо посаженной головой, украшенной плюмажем из фиолетово-зелёных волос. У него было смуглое лицо молодого бога с «греческим» профилем и крупные губы истинного гурмана.

Любава тоже находилась здесь: её держал за руки белолицый гигант в мундире, вооружённый автоматом. Его глаза казались бездонными провалами в адскую тьму и выражали снисходительную брезгливость ко всему происходящему.

Но и это был не последний обитатель апартаментов.

В углу за спиной сидевшего Монарха Вечного Рейха шевельнулся полумрак, и над низкой стоечкой «бара» (во всяком случае, так она выглядела) выросла пузырчатая фигура хладуна.

– Гадский папа! – вырвалось у Маляты.

– Дьявол! – поддакнул Сан Саныч.

– Сюрприз, однако, – улыбнулся конунг; по-росски он говорил совершенно свободно. – Не делайте глупости, господа, опустите оружие! Иначе первой умрёт она, а потом вы.

Максим и Александр переглянулись.

– Может, на удачу, э? – произнёс Сан Саныч тихо и быстро, без выражения, как будто говорил о пустяках.

– По ситуации! – одними губами, без звука, ответил Максим.

Медленно опустили на пол оружие: карабин, пистолет, одну гранату, ножи.

– Глушары! – Конунг с ухмылкой повёл пальцем с нанизанными на него кольцами.

Максим помедлил, но повиновался.

Сан Саныч сделал то же самое.

– Вы что делаете?! – сдавленным голосом проговорил Малята. – Они… нас… убьют!

– Клади! – мрачно посоветовал Александр.

– Предатели!

– Они убьют нас, если ты не опустишь оружие!

– Лучше погибнуть!

– Головой думай, а не копчиком! Ты пришёл спасти сестру, а не погибать! Вот и решай проблему!

Малята перевёл взгляд на Максима и, видимо, прочитал что-то в его глазах, потому что опустил глушар, потом положил на пол меч.

Гигант с мёртвым мучнистым лицом заставил Любаву присесть на колени, подошёл к гостям, ногой отбросил их оружие к стене. Нажал могучей дланью на плечо Сан Саныча, заставив его опуститься на колени так же, как Любаву. Потом то же самое велел сделать Максиму.

Малята заупрямился и получил удар в ухо, бросивший его на пол. Он вскочил в ярости, сжав кулаки, но Сан Саныч проговорил мрачно:

– Остынь, малец! Погубишь всех нас!

Молодой росич глянул на Любаву, стиснул зубы, опустился на колени.

Гигант кивнул, остановился за их спинами, держа в руках автомат, как игрушку.

Конунг встал, одёрнул верхний слой своего сложного наряда, напоминающий кучу кафтанов и плащей без рукавов, подошёл к пленникам.

– Я следил за вами. Действовали вы неплохо, но безрассудно. Неужели надеялись столь малыми силами провести сложнейшую операцию ради спасения жизни одной женщины? Даже если она дочь большого военачальника?

Вопрос повис в воздухе.

Конунг в задумчивости обошёл всех троих, остановился перед Максимом.

– Росичей я ещё могу понять, это их соотечественница, хотя мы рассчитывали словить не её, а деятеля повыше рангом. Но вы-то зачем ввязались в эту авантюру? Вы производите впечатление умного человека, и насколько мне известно, вы, русские, ходоками за Грань стали случайно. Жили бы себе дома и жили в своём мире, не вмешиваясь в чужие разборки. Тем более что последний переход скоро закроется, и вы уже ничем никому не поможете. Так какого же рожна вам понадобилось пойти на смертельный риск?

– Тебе не понять, – презрительно проворчал Сан Саныч.

Конунг не удостоил его взглядом, продолжая изучать лицо Максима.

– У вас есть что сказать? Или ответ будет банальным – любовь? То есть просто тяга к представительнице противоположного пола, за которой, кроме физиологических потребностей, ничего нет?