Записки начинающего феодала - Сергей Кусков Страница 62

— Только в этом суть претензий к графу и пострадавшему? Только это заставило его броситься с кулаками?

Вольдемар на всякий случай глянул на подчинённого — на лице того не дрогнул ни один мускул — и кивнул.

— Да, только в этом.

— Может, есть претензии из-за жалования? Не вовремя выплачиваю? Или плохие условия службы? Со сборами и тренировками перебор?

Сотник для порядка сверился с каменным лицом подчинённого.

— Нет, к этому претензий нет.

А это как раз самое важное, важнее любых баб. Партия за мной.

— Хорошо. Тогда обращаюсь к уважаемому обществу, хочу дать полную картину произошедшего с точки зрения пострадавшего, а не владетельного графа.

Картинно прокашлялся, встал и спустился с кресла и с возвышения. Типа я-владетель и граф и я-пострадавший — разные люди.

— Итак, я был пьян и возвращался домой, — начал «пострадавший», обращаясь к благородному обществу. — И на пороге своих покоев встретил девушку неземной красоты, которая была готова прыгнуть ко мне в койку сама, разогнав любых конкуренток.

Смешки по залу. Такое тут норма, просто афишировать некрасиво. А так народ понимает, все бабы ##ди, особенно если речь о постели начальника мужа. Разводов тут нет и это один из действенных способов стать женой офицера, а не рядового — начальник подтянет твоего мужа и ты станешь офицершей.

— Я тогда не знал, что она замужем, не придал этому значения, — продолжил «пострадавший». — Но позже подумал, рассудил здраво и сделал следующий вывод. Если, допустим, моя жена не придёт ко мне ночью, домой, я как минимум буду разбираться, в чём дело. А разобравшись, что она провела ночь в постели другого… Бедная она у меня будет! — неистово и совершенно искренне, как представитель двадцать первого века, воскликнул я-Рома на весь зал. Ибо реально без вариантов — разводов, повторюсь, тут нет. И с изменщицей жить придётся, куда ж её девать? Разве только в утиль, как Синяя Борода, но тут меня не поймут и самого на ноль помножат… Как и Синюю Бороду. — И что-то тем днём я не увидел на лице сеньоры следов побоев, — придал лицу язвительную улыбку. — Кстати, сеньора в зале?

Оказалось, в зале. Сеньору Эстер перед процессом графского суда отпустили, так как ни в чём не обвиняли, а в Большой Пиршественной закрыли от меня мясистыми телами других тёток.

— Эстер, скажи честно, наказал ли тебя муж за проступок? — обратился я к ней.

Пунцовая, как Ви-Вай Большого Пса, моя экс-любовница отрицательно мотнула головой.

— Нет, сеньор граф.

— Но у вас был разговор на эту тему?

— Нет, сеньор граф.

Снова шум в зале. Муж смирился и настроился на рост через отверстие жены. Пока всё в норме, в рамках местной морали. Блин, куда я попал! Одному мне так тошно от местной морали?

— То есть сеньор Марко ПРИНЯЛ это, — констатировал я, снова обращаясь к благородному сообществу. — И не захотел бороться за жену, позволив ей встречаться с каким-то родовитым хмырёнышем.

Самоиронию народ встретил смешками и улыбками. Я тут, похоже, КВН, «Кривое зеркало» и «Камеди Клаб» в одном лице. Переплюнул все планы по постановкам шоу на ближайшую пятилетку.

— Но на следующий день отрок почему-то передумал и захотел побороться за жену, — продолжил я, показно вышагивая перед зрителем, как детектив в романе Агаты Кристи или Конан Дойля. — Захотел тогда, когда его стрела уже улетела — раньше чесаться надо было. И совершил на соперника нападение с применением физического насилия.

— Ваше сиятельство, такие термины это хорошо, но люди вокруг больше простые, не стоит так с ними, — подошёл и тихо произнёс Адольфо. Обливающийся потом Адольфо, поскольку точно также только что, этим утром, прое… Пролюбил свою супругу, «уступив» её (согласно моему моральному праву) местному графу.

— Я не против! — картинно скрестил я руки на груди, игнорируя канцлера. — Мне понравилась сеньора Эстер, и я готов драться за неё с сеньором Марко! И потому спрашиваю вас, уважаемые представители воинского сословия, имею дли я моральное право бороться за сеньору Эстер, если учесть, что её муж сдал мне первый, самый важный раунд, обозначив, что готов от неё отказаться? Имею ли я право бросить отроку Марко вызов без смертоубийства, требуя решить, кто из нас её более достоин? Я жду вашего решения, сеньоры.

— Рикардо, мы решили, ты имеешь право бороться за сеньору Эстер, — выдал вердикт сотник Вольдемар, устроивший круглый стол с подчинёнными. Думали воины не долго, минут десять. К единому мнению не пришли, но большая часть склонялась ко вброшенной мною мысли, что раз Марко банально не поставил Эстер фингал, то бороться за неё полюбовник может, так как мужу всё равно. Тюфяк в эти романтичные рыцарские времена не достоин уважения «правильных пацанов».

— Но вот бросить вызов ты моему воину не можешь! — продолжил сотник. — Потому, что он и твой воин, так как ты — его наниматель.

— Резонно, — кивнул я и вернулся на возвышенность трона. — Сеньоры, я всё понимаю. И понимаю то, что отрок Марко кинулся на меня с кулаками, а не со стилетом. Он готов драться за жену, но готов драться руками. А потому я иду навстречу этой просьбе-намёку и готов сразиться с ним в рукопашном бое, без оружия, в схватке, призом в которой станет прекрасная Эстер.

Да, сеньоры, я вызываю отрока Марко на Божий Суд!

Что тут началось! Шум, гам, комментарии взахлёб. И ведь не сразу волна поднялась, всем понадобилось несколько долгих секунд, чтоб осознать, что именно чудит граф.

— Божий суд ради какой-то… Женщины? — переговорив со стоящими рядом коллегами, произнёс Вольдемар.

— Да, сеньор сотник. Именно.

— Но это… А не круто ли?

— Так божий суд бывает разный!

— Нет! Я не позволю! — раздался рык, и все обернулись в сторону нового персонажа. Падре Антонио дошёл таки до кипения от того, что я предложил. — Браки освящаются на небесах! Мать-церковь не даст никакого развода!

— И всё же я настаиваю. — Мнение церкви в местной жизни играет огромное значение, но лично мне было фиолетово, и требовалось своим непоказным равнодушием продавить решение в обход священника. Пусть хоть анафеме придают — плевать! Будет повод не платить десятину. — Я настаиваю на поединке, падре, пусть даже мать-церковь не освящает разводы.

— Это грех! — трясясь, будто осина на ветру, взвыл святой отец.

— Это суд богов! Божий суд! — рыкнул я в ответ. — Не вам, падре решать! И не епископу. Только Он, там, наверху! И я призываю Его принять верное решение, на чьей он стороне, минуя вас. Напрямую. Чем меньше передаточных звеньев — тем точнее принятое решение. Скажете нет, падре Антонио?

— Это ересь! — попробовал давить святой отец, но не на того напал. Я картинно заозирался.

— Да? Где? Падре, я не против бога. И не против церкви, как Его представителей. Но иногда вопросы надо решать напрямую с церковным начальством. САМЫМ главным церковным начальством. Так правильнее.