Охота на охотника - Владислав Морозов Страница 62

Интересно – вот откуда она успела все это узнать? Что, люди князя Арпада касались в разговорах подобных тонкостей? Очень сомневаюсь…

Кажется, сейчас аэродром действительно был прочно занят немцами. На фоне недостроенного забора как-то чужеродно смотрелись уже возведенные, но еще неокрашенные шлагбаум и караульная будка с протянутым к ней проводом полевого телефона, поставленные на въезде среди россыпи еще не убранных свежих опилок и стружек. Рядом с добротной будкой приткнулся камуфлированный мотоцикл BMW с коляской и стоял, откровенно скучая и поглядывая на небо, слишком молодой для солдата тощий часовой в синеватом кепи и шинели люфтваффе, с пистолетной кобурой на коричневом поясном ремне. Этот гитлеровский «вратарь при шлагбауме» был явно из числа тех, кто уже отсидел всю жопу на берегу реки, а трупы врагов, вот незадача, все не плывут и не плывут – сплошная скука и ничего более.

– И что мне ему говорить? – спросил я, видя, как Ката сбрасывает скорость, решительно направляя нашу малолитражку прямиком к шлагбауму. Честно говоря, было желание не вступать в разговоры, а просто срезать этого хмыря автоматной очередью.

– Импровизируйте что-нибудь!

Да уж, легко сказать «импровизируйте», особенно когда на коленях лежит выдающий тебя с головой автомат хорошо узнаваемой советской системы.

За те минуты, пока мы подъехали вплотную к шлагбауму, я, стараясь делать это максимально незаметно, переложил автомат в левую руку, уперев его практически стволом в пол, а потом, уже привставая, перетянул его на сиденье, фактически себе под зад (в тесном салоне «Тополино» это было очень непросто), после чего достал из внутреннего кармана куртки документы. И, как только графиня притормозила у самого шлагбаума, вылез из машины, прикрыв за собой дверь.

– Was wollt ihr? – еле слышным из-за сирены голосом вопросил часовой, направляясь мне навстречу. При ближайшем рассмотрении канты на пустых погонах его шинели оказались розового цвета, как, впрочем, и украшенные одной птичкой квадратные петлицы. Стало быть, рядовой то ли инженерного корпуса, то ли техсостава люфтваффе. Вполне логично – кому же еще у них заниматься плотницкими и земляными работами на аэродроме? По выражению его прыщавой физиономии было видно, что, с одной стороны, его, похоже, сильно удивило наше неожиданное появление там, а с другой стороны он был рад хоть какому-то развлечению. При этом было заметно, что турецкий паспорт в моих руках не вызывал у него ничего, кроме недоумения.

– Frau ist schlecht! – громко заявил я не терпящим возражения тоном и тут же уточнил на том же немецком языке, как именно плохо этой фрау. – Там в машине женщина рожает, тут есть санчасть?

Говоря все это, я осматривался по сторонам. Действительно, в пределах видимости не было ни одной живой души. Удивительно, но подобное безлюдие не могло продлиться достаточно долго. Допустим, сирену воздушной тревоги они могли включить и непосредственно из караульной будки, но ведь провода полевого телефона явно были протянуты куда-то не очень далеко (на сколько хватает стандартной катушки полевого телефона), прямиком к какому ни есть, пока что невидимому, сидевшему в бункере или убежище начальству. Да и в будке мог быть кто-то еще. Вопрос – сколько у нас вообще оставалось времени?

В общем, обстановка сложилась нервная, и, возможно из-за этого сымпровизировал я предельно по-идиотски, ляпнув чуть ли не первое, что пришло мне в голову. Все-таки банщик я, а не лицедей. Часовой изрядно удивился моему стихийному заявлению, но все же выдал в ответ не терпящим возражений тоном:

– Медпункт есть, но вход посторонним на объект строго воспрещен! И вы что, не видите – воздушная тревога!?! Сейчас все должны быть в бомбоубежище!

Это хорошо, что он стремился выполнять правила и инструкции.

Однако спустя минуту-другую караульный немного присмотрелся к нашей машине и, похоже, удивился еще больше:

– Погодите, это какая такая женщина рожает? Та, что сидит за рулем?

В его мозги явно не вмещалось, что можно вот так одновременно вести машину и рожать. Тем более что никаких других женщин в машине действительно не было. Что тут сказать – сюжетный тупик в данной сцене был налицо. Тут и самый полный идиот понял бы, что его просто нагло и цинично дурят.

– Эй, Фридрих, подойди! – воззвал часовой.

Ага, значит, их все-таки было двое!

На голос белобрысого из будки появился второй караульный, обмундированный аналогично первому, в таком же кепи, но с двумя птичками на розовых петлицах шинели (ага, значит ефрейтор?), но на вид довольно пожилой, с грубым морщинистым лицом и маузеровским карабином на плече. Геринг, что, уже прямиком из фольксштурма стал набирать свое героическое воинство? Хотя, все могло быть – к этому времени уже практически битому рейхсмаршалу точно было более не из чего выбирать.

Ну а раз вопрос с их численностью удачно прояснился (сомнительно, чтобы в будке прятался кто-нибудь еще), следовало признать, что на свежий воздух они одновременно выперлись совершенно зря. Тем более к бою они были не готовы – у одного кобура застегнута, а у другого карабин за плечом. Хотя эти караульные явно продолжали действовать по инструкции, в принципе, общей для всех армий мира – сейчас им, по логике, полагалось проверить наши документы, осмотреть машину, а уже затем звонить разводящему или дежурному офицеру (какому-нибудь «герру лейтенанту»), на предмет получения дальнейших инструкций. И интересно, что бы они сказали, обнаружив при обыске в карманах моей кожанки снаряженные рожки для «ППШ»? Однако в тот момент некий внутренний голос подсказывал мне, что ничего из этого они уже не успеют. И я уже примерно понял, что сейчас будет…

И точно – едва второй караульный поравнялся с первым и оба они сделали несколько шагов в мою сторону, я услышал из машины недлинную автоматную очередь, звук которой был предельно смазан воем сирены. Пули прошли буквально в полуметре от меня, угодив точнехонько поперек груди караульных. Оба немца замертво рухнули на землю, не успев дотянуться до оружия и практически не издав каких-то звуков.

Я обернулся на звук стрельбы – косо срезанный дульный тормоз «ППШ» торчал из открытого окна «Фиата», а позади него за сизым пороховым дымом просматривалось удовлетворенное лицо графини. Вот засранка, ведь она же фактически выманивала супостатов на меня! Что значит оставлять баб наедине со стрелковым оружием – это опасное сочетание рано или поздно обязательно превратит тебя в мишень типа «бегущий кабан». И вот всегда у нее так – вместо «здрасьте» выстрел из пистолета или автоматная очередь. А если предположить, что в этом их будущем превалирует именно подобная энергичная манера общения, становится как-то и вовсе страшновато…

Однако, на наше счастье, сирена выла все так же оглушительно, и, по-видимому, нашу стрельбу действительно никто не услышал. Во всяком случае, в первый момент на звук выстрелов никто так и не появился.

– Садитесь! – крикнула Ката. – Быстрее, пока не услышали!

Затем она объехала шлагбаум. Я запрыгнул обратно в машину, подхватил с сиденья автомат, и мы въехали на аэродром. Графиня свернула вправо и погнала наш маленький «Фиат» к торцу полосы, где были выстроены неровной линейкой «пускачи» и прочие топливозаправщики. Объехав их, мы выскочили на стоянку самолетов.