Падший - Павел Корнев Страница 61

Маркиз Монтегю настоял на том, чтобы ему разрешили присутствовать при допросе, но допрос как таковой не состоялся. Когда начальник полиции, высокий седой старик, потребовал объяснить, что именно случилось в подвале, присутствующие лишь блеяли нечто маловразумительное, упирая на то, что ничего не помнят с того самого момента, как взялись за руки. Я лишний раз рот не открывал и все больше помалкивал.

Под конец начальник полиции окинул всех пронзительным взглядом и объявил:

— По результатам предварительного следствия потерпевший покончил жизнь самоубийством. Но расследование еще не завершено, поэтому прошу вас воздержаться от обсуждения обстоятельств случившегося. Это в ваших же интересах, если не хотите попасть на учет в Третий департамент как лица, склонные к мистицизму и антинаучной деятельности. Ясно?

Все закивали. С учетом того, что никто из участников спиритического сеанса не кидал на Лилиану ни удивленных, ни возмущенных взглядов, у меня сложилось впечатление, что они и в самом деле ничего не помнили.

— Все свободны! — заявил начальник полиции, но стоило только мне выйти в коридор, как рядом немедленно оказался полицейский с нашивками сержанта и неприметный тип в штатском.

— Задержитесь, — попросил детектив. — С вами хотят поговорить.

Сержант осмотрел мою одежду, выискивая брызги крови, но возмущаться раньше времени я не стал. Только тихонько порадовался, что не взял на прием «Люгер» и тем самым избежал кучи совершенно ненужных вопросов.

Начальник полиции покинул комнату последним, когда гости уже спустились на первый этаж, и требовательно протянул руку:

— Ваши документы, молодой человек!

Я отдал паспорт.

— Русский? — без особого удивления отметил старик и передал мои документы сыщику в штатском. — У нас на отдыхе или по делам?

— Проездом в Новый Свет, — спокойно ответил я.

— Гость маркиза Монтегю?

— Скорее, его дочери.

Начальник полиции кивнул и взглянул на подчиненного:

— Ну, что скажешь?

— По какой причине восстанавливали паспорт? — спросил тот.

— Упал в воду с лодки. Так уж вышло.

Полицейского это объяснение должно было устроить, ибо подобные случаи были на курорте делом обыкновенным, но паспорт он возвращать не стал, лишь пообещал:

— Разберемся.

Я проверок нисколько не опасался, поскольку документы мне выправили самые настоящие, проходящие по всем реестрам и ведомствам, но все же оказался вниманием полиции откровенно раздосадован. Остаться без паспорта в подобных обстоятельствах — хорошего мало.

— По-вашему, что произошло в подвале? — спросил начальник полиции. — И давайте спустимся вниз. Вы не кажетесь кисейной барышней, которая потеряет сознание от вида крови.

— Надеюсь, буду полезен.

В подвале тело медиума уже накрыли простыней, только пестрели на стенах бурые брызги и тянулся вглубь подвала след подсохшей крови.

— Все началось здесь, — прошел я в комнату с круглым столом. — Нас было одиннадцать человек. Все сидели и держали друг друга за руки. Погибший много болтал, даже не помню уже о чем, потом зажег свечу и потушил керосиновую лампу. Неожиданно погасла и свеча, и кто-то, не иначе в шутку, сказал, что он Максвелл и пришел на наш зов. Погибший выскочил из комнаты, больше я его живым не видел. Когда мы вышли, он уже лежал в луже крови.

— Как быстро это произошло?

— Секунд через пятнадцать, — решил я.

— Когда вы покинули комнату, в коридоре был кто-то еще?

— Нет.

Детектив в штатском вытряхнул на стол из бумажного пакета окровавленный перочинный нож и спросил:

— Вам знаком этот предмет?

Я немного поколебался, потом предположил:

— Похожим ножом медиум срезал воск, прежде чем зажечь свечу.

Начальник полиции кивнул и обратился к доктору.

— А вы что скажете?

Эскулап вытер руки полотенцем и степенно произнес:

— Все случившееся — в пределах человеческих возможностей.

— И?

— Если вас интересует мое мнение, то это самоубийство. В этом нет никаких сомнений. И давайте не будем впутывать в это дело мистику, глупая шутка вполне могла подтолкнуть неуравновешенного человека к подобному исходу.

— Шутка! — прорычал начальник полиции и повернулся ко мне: — Вы не запомнили, кто именно представился Максвеллом?

Я с сомнением посмотрел на старика и осторожно произнес:

— Я даже не уверен, что вообще кто-то им представлялся. Мне вполне могло показаться…

И вновь начальник полиции обернулся к доктору.

— А если так?

— Тогда все еще проще, — с полуслова понял намек эскулап. — Психически неуравновешенная личность убеждает себя в наличии неких особенных талантов и желает продемонстрировать их публике, терпит неудачу и в припадке разочарования совершает самоубийство.

— Эта версия нравится мне больше.

— Как скажете.

— Не уезжайте из города, — потребовал начальник полиции, оценил мой кислый вид и дружелюбно похлопал по плечу. — По крайней мере, до тех пор, пока не подпишете свидетельские показания. Мне бы не хотелось привлекать к делу этих… — он поморщился, — изнеженных господ.

Труп погрузили на носилки и унесли, в подвал спустились двое подсобных работников с ведрами и лентяйками.

— Ждем вас завтра в управлении, — предупредил меня детектив в штатском, — в любое удобное время. Адрес знаете?

— Найду, — рассеянно ответил я, наблюдая за тем, как вылитая на пол вода смывает кровь и бурым потоком стекает к лестнице. Не в дальний конец коридора, куда тянулся кровавый след, а в противоположном направлении.

Закон всемирного тяготения неизменен — жидкость течет под уклон, и никак иначе. Иначе — только если в естественные законы природы вмешивается нечто потустороннее.

Неужели медиум и в самом деле вызвал дух Максвелла? Но зачем тогда перерезал себе глотку? И почему столь странно повела себя Лилиана?

Ответов на эти вопросы у меня не было, но я уже знал, что приложу все усилия, чтобы их получить. Кровь медиума, когда он покончил с собой, утекла вглубь подвала, вода же сейчас текла в противоположном направлении. С этим пугающим обстоятельством следовало разобраться. И разобраться без промедления.

К тому времени, когда меня отпустили, прием еще продолжался, но без былого размаха. Не спасло ситуацию даже появление Шаляпина и Карузо. Публика перегорела и понемногу расходилась. И поскольку маркиз Монтегю уже увез семейство домой, я со спокойной совестью направился на выход.

— Лео! — окликнул меня подвыпивший Альберт Брандт. — У моей благоверной разыгралась мигрень, так что гуляем!