Последняя война - Кир Булычев Страница 61

Встреча была похожа на официальный визит глав дружественных (или недружественных) держав друг другу, как их изображали в учебниках истории.

Загребин занял свое место за обеденным столом, во главе его. По правую руку от него сел Баков, по левую — шахтер Ренци и Пирра. За Баковым сидел Бауэр.

Басистый генерал, глава делегации подземелья, сидел на другом конце, и рядом с ним был отрядник, тот самый, изможденный, легко гнущийся мужчина в поношенной форме, который встретил Снежину в туннеле. В дальнем конце кают-компании на диванчике устроились патриций, Лещук и солдат из генеральской свиты с рацией, которую он поставил на шахматный столик. Лещук вскоре ушел. Кирочка была в машине одна, и Лещука потянуло проверить, как там дела.

Снежина, у входа поздоровавшись с капитаном, попросила разрешения привести себя в порядок. В каюте ее уже ждали тетя Миля и корона Вас со снадобьями и пилюлями, до которых он был большой охотник.

Снежине не хотелось выгонять из каюты друзей, и она разделась в душевой за матовой занавеской. Раздеваясь, выкидывала в каюту вещи и все не могла остановить улыбку, согнать ее с лица: она была дома, и звон стакана, в котором толстый корона Вас размешивал свои снадобья, и громкие вздохи — тети Мили были замечательным доказательством тому, что в самом деле никакого подземелья не существовало, что землистые лица обитателей пещеры только померещились ей.

— Тетя Миля, — попросила Снежина, — будьте добры, достаньте белье из верхнего ящика и брюки, форменные брюки, они, по-моему, где-то внизу лежат, а где, я не помню.

Горячие струи воды приятно впивались в тело, и было мирно и приятно, и из тела уходила бесконечная пещерная усталость. И Снежина поняла вдруг и ясно увидела, как Антипин и Кори сидят на холодном каменном полу камеры и ждут, когда их освободят.

Снежина схватила повешенные тетей Милей на занавеску вещи, выключила воду, оделась и, на ходу проглотив — зачем обижать корону Вас? — стакан с неприятным на вкус снадобьем, побежала в кают-компанию.

Процедура взаимного представления и рассаживания по местам заняла несколько минут, и поэтому, когда Снежина вошла в кают-компанию, переговоры еще только начинались.

— Садись сюда, — сказал Загребин, показывая на свободное место на нейтральной территории между двумя делегациями.

Снежина села между офицером-отрядником и Бауэром и вспомнила почему-то, как недавно в этой же кают-компании происходило представление других инопланетных гостей. И те были куда более чужими и незнакомыми, чем эти. А сейчас корона Аро сидит наверняка на мостике рядом со своим всегдашним оппонентом Кудараускасом, и они слушают, не пропуская ни слова, все, что говорится в кают-компании, а корона Вас, принципиально не интересующийся политикой, поклонник популярной на Короне теории о том, что прогресс осуществляется вне зависимости от политических деяний людей — только ученые могут ускорить или замедлить его, — корона Вас поплелся в буфетную вслед за тетей Милей, чтобы помочь ей приготовить чай для гостей. А эти, такие похожие, сидят напротив, и напряжение людей, которые не знают, попали они в гости или в ловушку, ясно читается на их бледных, землистых лицах.

— Мы хотели бы узнать о судьбе наших товарищей, которые попали к вам в плен, — говорит капитан ровным голосом, и Снежина возвращается к реальности.

Черная коробочка лингвиста на груди генерала вздрагивает. У генерала объемистый живот, множество знаков и значков на мундире и плоское лицо того неестественного синеватого цвета, которое принимают бледные лица под люминесцентной лампой.

— Вы не правы, — говорит генерал. — Они не в плену. Они — заложники. Мы не знаем, можем ли верить вам. Как только мы убедимся в том, что верить вам можно, мы выпустим ваших людей. Они находятся в безопасности. Женщина, сидящая за этим столом, может подтвердить мои слова.

Снежина кивнула головой. Потом спохватилась:

— Я не знаю. Антипина били. Где остальные, я не знаю.

— Он сам ударился о стол, — сказал генерал. — Мы никого не бьем.

— Ложь это, — говорит зло шахтер Ренци. — Меня самого не раз били.

— Мы согласились терпеть ваше присутствие в комнате, потому что это было условием переговоров, которое поставил нам капитан Загребин. Однако в переговоры с простолюдинами мы не вступаем. В конце концов, и в наших руках есть козыри — заложники.

Генерал сжимает кулаки, и кажется, что там, в костлявых, покрасневших пальцах, и спрятаны заложники.

— За этим столом, — говорит капитан тем же ровным голосом, — все имеют право говорить.

— Тогда буду молчать я, — говорит генерал.

— Ладно, я уйду, — говорит Ренци. — Мне здесь делать нечего. Пусть останутся Пирра и патриций.

И, не слушая возражений капитана, Ренци покидает кают-компанию.

Патриций занимает место шахтера за столом и разворачивает перед собой бумаги, исписанные его ровным, красивым, с завитушками почерком.

— Со мной говорить можно, — заявляет он. — Я по происхождению патриций, хотя мы это и отменили.

— Посмотрим. — Генерал смотрит на патриция тяжелым долгим взглядом, будто припечатывает его портрет в памяти.

Теперь патрицию никуда не скрыться от генерала. Патриций понимает это, осторожно касается локтем Пирры. Так надежнее. Патриций выбрал лагерь, в котором он будет бороться.

— Простите. — Генерал смотрит на часы. — Мне нужно выйти на связь с моим центром.

Он встает, подходит к рации и отбивает условный знак. Снежина ясно видит Вапраса, сидящего в своем кабинете. Вапрас слушает.

— Итак, — генерал возвращается на свое место, — мы хотим узнать еще раз, зачем вы к нам приехали и чего вы хотите:

— Отлично, — соглашается капитан. — Хотя вы, наверно, знаете об этом из допроса Пановой и Антипина.

— Да, — соглашается генерал. — Но мы хотим выслушать это еще раз.

Загребин говорит вкратце о существовании Галактического центра, о вспышках, засеченных астрономами, о разведдиске и о том, как «Сегежа» попала на Муну. Он говорит и об аппарате Вас. Он ничего не скрывает. Он даже говорит о том, что на планете, под куполом, создан свой Совет, который и управляет Муной.