Долгий солнечный день - Екатерина Белецкая Страница 61

16

Лупоглазик и Дед Мороз

— Милый мой, да вы что? Ой, вы просто бальзам сейчас пролили на мою душу! — всплеснул руками Игнат. — Девять? Девять, а не десять? Вы не шутите?

— Давайте даже восемь с половиной, — предложил Пятый, от всей души надеясь, что Саб его за эти пятьсот рублей не убьет. — Но меньше никак не можем, мы машину купили, ее чинить надо.

— Машину? — удивился Игнат. — Это превосходно! Это же можно на карьер ездить, и рыбку половить, и купаться, и даже можно до реки доехать, пожить там пару дней… какие вы молодцы. Я и сам в прошлом не отказывал себе в удовольствии, правда, машины у меня не было, но у Володи и у меня были мотоциклы, и мы, бывало, втроем как сядем, как на Оку поедем… эх, где те золотые годы…

— Мотоцикл сейчас пытается починить Илья, — осторожно сказал Пятый. — Зеленый, с коляской. Это, видимо, тот самый и есть.

— Да! — обрадовался Игнат. — Да, да, именно зеленый, именно с коляской. В коляске всегда ездила Клавочка, и Володя сильно отставал, потому что скорость получалась ниже, разумеется. Неужели возможно починить?

— Мы уже сейчас видим, что да, возможно, — Пятый улыбнулся. — А ваш мотоцикл…

— Увы, давно продан, — вздохнул Игнат. — В какой-то момент я понял, что сил у меня для таких поездок больше не осталось. С тех пор передвигаюсь на электричке, будь она неладна… Ой, — спохватился он. — Что же вы стоите? Ариночка, Паша, заходите, я сейчас кофейку сделаю, и денежку, надо ведь достать денежку, и телескоп несите на террасу, поставьте на свободное местечко, он же тяжелый…

— Он не очень тяжелый, не волнуйтесь, — возразил Пятый. Игнат открыл калитку, Пятый пропустил Эри вперед, и следом за ней вошел на участок. Остановился на пару секунд, огляделся.

Ощущение… забавное, надо сказать, ощущение. До этого момента Пятый остерегался своей же собственной чувствительности, да и блокировка работала, но сейчас он немного, совсем чуть-чуть ослабил внутреннюю хватку, и позволил себе воспринять пространство, в котором находился так, как это сделало бы не обычное разумное существо, а контролирующий. Ощущение… Заполняющий собой всё и вся ветхий, полупрозрачный покой, но — тут и там словно бы всполохи, приглушенные огни, нетерпеливая дрожь, предвкушение… чего? Неужели движения? Это ожидание? Бесспорно. Этот покой вовсе не предвестник отчаяния перед лицом неотвратимости, это действительно ожидание, причем не воображаемое, а вполне конкретное, он ждёт, и не абы чего, а чего-то, о чем великолепно осведомлен, о чем знает, что желает.

Ничего себе.

Пятый снова снизил чувствительность до обычного уровня, и пошел следом за Эри по направлению к дому.

* * *

Терраса у старого Игната оказалась не просто захламленной, нет. По сравнению с этой террасой их собственная была просто образцом порядка и чистоты. Судя по всему, Игнат жил, руководствуясь принципом: нашел-использовал-положил-где-использовал. Стол, подоконники, и два стула из четырех имеющихся были тому наглядным подтверждением. Особенно, конечно, поражал именно стол. Пятый поискал, куда бы пристроить коробку с телескопом, и не нашел — место на столе отсутствовало полностью. Чашка из-под чая, с заваркой, которая уже обзавелась жизнью (к счастью, пока что ещё не разумной) мирно соседствовала с молотком, слегка присыпанным горстью ржавых гвоздей, часть из которых попала в горшок из-под помидорной рассады, зачем-то принесенный Игнатом в дом; заварочный чайник, без крышки и тоже с жизнью внутри, выглядывал из-под стопки книг и журналов, сверху на книги оказались навалены какие-то карты, кажется, звездного неба; всё это великолепие дополняли фантики от конфет, обертки от сигаретных пачек, тарелки, блюдца, грязные и не очень ложки, вилки, венчал же пирамиду из предметов на столе маленький зеленый ковшик с недоеденной овсянкой, из которой гордо торчала здоровенная алюминиевая ложка. Подоконники являли собой зрелище не менее удручающее, а два стула оказались завалены вещами — скомканными, и вперемешку. Чего там только не было! Полный набор дачника — от старой тельняшки с оборванным рукавом, до истрепанных до дыр брюк карго с множеством карманов.

Пятый поставил коробку рядом с собой на пол, и огляделся. Эри тоже оглядывалась, и на лице ее явственно читалась если не растерянность, то недоумение уж точно.

— Извините, у меня тут немного не прибрано, — невозмутимо произнес Игнат, исчезая в ближайшей комнате. — Одну секундочку…

Вскоре он появился на террасе, бережно прижимая к груди новый белый конверт. Сел на один из свободных стульев, извлек из конверта объемистую пачку денег, и принялся медленно и обстоятельно отсчитывать купюры.

— А вы не хотите посмотреть на телескоп? — удивилась Эри. — Вдруг он неисправен, или…

— У Володи все всегда было исправно, — не поднимая глаз от стопки, ответил Игнат. — Он был очень ответственный человек.

— Но прошло немало времени, — возразил Пятый. — Может быть, для очистки нашей совести вы все-таки…

— Пашенька, я, с вашего позволения, сперва посчитаю, — так же, не поднимая глаз, ответил Игнат. — Четыре сто, четыре двести, четыре триста… не извольте сомневаться, всё проверю, но сначала это вот всё…

Наконец, деньги был отсчитаны, Игнат передал их Эри, сдвинул два стула, и установил на них коробку. Сноровисто открыл, провел рукой по трубе, приподнял. Нахмурился.

— Скажите, молодые люди, а тут, в коробке, больше ничего не было? — спросил он.

— Инструкция? — удивленно округлила глаза Эри. — Нет, её не было. Но разве вы не знаете, что и как положено делать, без неё?

— Нет, не инструкция, — Игнат наморщил лоб. — Может быть, какие-то бумаги?

Бумаги?! Эри коротко глянула на Пятого, тот едва заметно опустил веки.

— А, бумаги, — лицо Эри просветлело. — Да, были бумаги. Какая-то статья про рыб, которые плавают только в одном виде соленой воды, и пара газетных вырезок про летающие тарелки. Мы ничего не выкинули, если нужно, можем принести.

— Рыбы и тарелки? Вот же сволочь, — едва различимо прошептал Игнат. А затем, в секунду навесив на лицо улыбку, повернулся к Эри и Пятому и уже нормальным голосом произнес:

— Только если ради интереса, молодые люди. Это было бы… как мимолетное воспоминание о друге.

«Кажется, он уже раскаивается в том, что купил телескоп, — подумала Эри. — Потому что не телескоп ему был нужен вовсе. Странно, почему он не добыл его раньше, если дом столько лет стоял пустым? И почему не купил дом, ведь он сто раз мог это сделать, он же знал Светлану, их дочь? А ну-ка, попробую…»

— Там еще был детский рисунок, — сказала Эри максимально беспечно. — Кажется, на нем вы. По крайней мере, я сумела различить ночь, пару звезд, телескоп, и человека. Вот только почему написано не «Игнат», а «Лупоглазик», странно, правда?

— Вы нашли каракули мерзавки? — неприязненно поджал губы Игнат. — Арина, милая, вы меня очень обяжете, если выкинете их, или спалите в печке. Лупоглазик… да, эта так называемая девочка была гораздо придумывать отвратительные прозвища окружающим. Еще, помню, была Дергушка, была Рёва кривозадая, был Мелконогий… Странно, что Клава сохранила эти рисунки, очень странно. Я бы на ее месте давно с ними разделался. Эта девочка являлась существом отвратительной природы, молодые люди.