Егерь Императрицы. Мы вернемся! - Андрей Булычев Страница 61

К третьему сентября под Гирсово сосредоточился весь внушительный турецкий корпус численностью в десять тысяч воинов. Шесть тысяч из них составляла отборная конница, а четыре тысячи были из обученных европейскими советниками пехотинцев.

Под началом у Суворова находилось три с половиной тысячи солдат.

При таком неравенстве сил нужно было надеяться на то, что у турок не хватит духа и решительности биться за укрепления до конца. Однако Суворов не только не использовал преимущества своей оборонительной позиции, но и намеренно демонстрировал перед османами свою слабость. Отряды казаков, выкатившись перед основными силами неприятеля, завели с ним перестрелку, а после этого пустились в притворное бегство, демонстрируя излюбленный приём лёгкой кавалерии с ложным отходом. Турецкие всадники гнали казаков до самых укреплений, подойдя к ним в упор. Никакого движения в них замечено не было. Казалось, что редуты даже не были заняты, а все войска ушли из них в основную крепость.

Александр Васильевич, планируя операцию, решил повторить классическую схему боя, известную ещё с древнейших времён: пока центр подвергается массированной атаке неприятеля, ударить по нему флангами. Основным ядром всей оборонительной позиции выступал ретраншемент и редуты с окопавшимся там Первым Московским полком. Справа по наступающим туркам должен был бить Выборгский пехотный полк, а из-за речки Боруй — бригада Милорадовича, прибывшая только недавно и состоящая из Севского и Второго Московского пехотных полков, а также трёх эскадронов венгерских гусар. Эти силы были спрятаны на острове между речкой Боруй и Дунаем и должны были вступить в бой в самый его критический момент.

Егеря Егорова к утру, выйдя скрытным порядком к Гирсово, перекрыли брод через речку Боруй и заняли предписанное им командующим место. Отсюда хорошо было видно, как на русские редуты надвигается правильными рядами всё многочисленное турецкое войско. В первых двух линиях шла пехота, а по бокам — конница. Напротив главного ретраншемента разворачивалась оставшаяся у турок батарея из семи орудий. Османское войско, обученное европейскими инструкторами, сохраняло удивительный для него порядок. Турки шли под музыку своих оркестров густыми ровными построениями. Оборонительные укрепления продолжали молчать. Даже орудийных амбразур не было в них видно.

— Что такое?! — волновались егеря. — Никак в крепость отошли наши?! А ну как ворвётся сейчас турка на валы, ведь не остановишь её тогда!

С левой стороны, там, где был остров, образованный между двумя реками, послышался вдруг топот копыт.

— Рота, к бою! Надеть штыки! — Егеря приготовились к встрече неприятельской кавалерии.

К броду на полном ходу выкатились два орудия с зарядными передками на конной тяге. За ними следовал эскадрон венгерских гусар. Лихой командир на вороном жеребце соскочил с него перед Алексеем.

— Премьер-майор Корф, венгерский гусарский! — представился он. — Вам подарок для племянника от бригадира Милорадовича, — кивнул он на вытягивающие из транспортных передков свои единороги артиллеристов под командой уже знакомого Лёшке фейерверкера. — Есть тут у вас кто-нибудь с такой же фамилией?

— Капитан-поручик Егоров! Отдельная особая егерская рота. Как не быть? Есть такие, — усмехнулся Алексей, кивая на покрасневшего Живана. — Иди давай, принимай орудия, племянничек. Маскируйте их как следует, чтобы даже с полусотни шагов нельзя было разглядеть!

— Андрей Степанович приказал нам прикрыть вас на броде, — командир гусар кивнул на подступы к речке. — Место здесь открытое, если султанский командующий не дурак, то он обязательно кинет свой последний резерв нашей бригаде во фланг и сделает это в тот момент, когда она будет заходить на его правое наступающее крыло. Если их здесь, вот на этом самом броде, мы не удержим, то… — и майор развёл руками.

— Я всё понял, господин майор. — Лёшка оглядел подступы к броду со своей стороны. — Думаю, нам лучше укрыть вас до поры до времени вон в ту рощу. Сами мы замаскируемся с пушкарями здесь и ударим по османам в упор. Речка эта небольшая, всего шагов в пятьдесят длиной, и из них только лишь двадцать — хорошей глубины. Перемахнут к нам всадники, и пока мы их здесь на штыки примем, вы как раз их тут сбоку, словно косой срежете.

— Годится, — кивнул командир эскадрона. — Пойдём на месте оглядимся?

В это самое время битва подходила к своей кульминации. Развёрнутая турками батарея дала несколько залпов по русскому ретраншементу. В ответ не раздавалось ни единого выстрела, русские позиции молчали. Турецкая пехота приблизилась к укреплениям на сотню шагов. И только в этот момент в них разом распахнулись пушечные амбразуры и показались жерла орудий, а наверх выскочили шеренги солдат. Огонь! По туркам ударила ближняя картечь и фузейные пули стрелков. Турки откатились, но, ободренные своими командирами, они снова пошли вперёд, проявляя удивительную для них стойкость. Ретраншемент бил точным жалящим огнём, а с боков его поддерживали редуты. Два раза откатывались и снова подходили турки к русским укреплениям.

Пора! Суворов дал общий сигнал атаки. Справа, от бокового редута, в левый фланг наступающим ударила колонна Выборгского пехотного полка. Бригада Милорадовича, как ей и было определено общим планом боя, покинула тот остров, где сейчас стояла, и, перейдя неглубокую протоку, она единой колонной ударила османам в их правый растянутый фланг. Охваченные со всех сторон турки пришли в замешательство, паши и командиры алаев потеряли возможность управления боем. Первыми разбежались артиллеристы, бросив свои орудия и все зарядные повозки, даже и не попытавшись их взорвать. Пехота дрогнула и, продолжая оказывать сопротивление, начала пятиться назад. В войсках турок назревала паника. Именно в этот критический момент османский главнокомандующий и ввёл в бой свой последний резерв — восемь сотен отборных всадников беслы.

— Внимание! Показалась конница турок! — крикнул Егоров, оторвавшись от подзорной трубы. — Никому не высовываться! Гренады приготовить, штыки на ружья надеть!

Со стороны османского лагеря к броду на рысях шла кавалерия.

— Около тысячи, все беслы здесь, — прошептал Алексей. — Только бы они ничего не заподозрили, — и он оглядел свои порядки. Все скаты берега были в кустах, а в самой середине, напротив места переправы, их было сейчас особенно много. Здесь были орудийные позиции. За многочисленными кустами и наставленными деревцами сидели с ружьями наготове егеря.

Алай беслы накатывал стремительно. Времени на разведку у «волков» не было, их командир сам вёл в бой своих воинов, ему нужно было позарез реабилитироваться за прошлые неудачи перед сераскиром. Именно удар этих восьми сотен и должен был решить исход всего сегодняшнего сражения!

— Ждём! — негромко крикнул Егоров. Впереди, на отметке в сто пятьдесят шагов, стоял большой шест с полощущейся на ветерке красной материей.

Фарханг летел вместе со всеми. Его дозорная сотня была лучшая во всем алае, и здесь, в общем наступлении, она шла впереди. Сотник первым заметил этот шест и, окинув, словно бы с высоты, это место взглядом, мгновенно всё понял — это ловушка! Сейчас русские по ним здесь ударят. Но что он мог сделать? Замедлить бег всего алая теперь уже было невозможно.