Чёрная кровь Сахалина. Генерал-губернатор - Александр Башибузук Страница 61

– Месье Любич. – Майя присела в кокетливом реверансе. – Я готова.

– Мадам Любич. – Я ответил кивком и предложил ей руку.

Лязгнула дверь каюты, в уши сразу ударила какофония звуков: глухо стучали паровые движки портовых кранов, летели веселые матерки грузчиков, разбавленные криками чаек и пароходными гудками.

Я шагнул на палубу, зажмурился и вдохнул соленый воздух полной грудью.

– Саша, тебе плохо? – встревоженно шепнула Майя. – Ты побледнел…

Я слегка помедлил и тихо ответил:

– Нет, мне хорошо… чертовски хорошо.

Сказал чистую правду. Таких ощущений я не испытывал очень давно. Я чувствовал себя как бродяга, вернувшийся домой после долгой отлучки. Три тысячи чертей и распутных монашек, я чувствовал себя совершенно счастливым.

– Значит, ты волнуешься, – хихикнула Майя.

– Не без того, – снова честно признался я.

– Тогда давай немного здесь постоим…

– Давай. – Я взялся за леер и медленно обвел взглядом порт и Александровск.

Сам поселок почти не изменился, а вот порт я поначалу даже не узнал. На берегу появился целый квартал складов, добавились новые причалы, да и оборудование теперь вполне соответствовало приличному среднестатистическому европейскому порту.

В акватории чернели силуэты двух канонерок, на одной полоскался флаг военно-морского императорского российского флота, а на второй – стяг корпорации «Лавардан групп». В порту сейчас на разгрузке стояло сразу четыре парохода – с трех краны сдергивали грузы, а с четвертого по трапам на берег сходили гражданские – преимущественно мужчины. Внимательный наблюдатель сразу бы отметил, что все они – призывного возраста, причем очень многие имеют строевую выправку.

На берегу прибывшие попадали в руки людей в таких же пыльниках и шляпах, как у меня, после чего их быстро сортировали и колоннами уводили вглубь поселка.

«Волонтеры, – с улыбкой мысленно ответил я своему несуществующему предполагаемому оппоненту. – Программа освоения Сахалина в деле. Народная партия «Отчизна» и просто сознательные граждане откликнулись на призыв. Не отрицаю, возможно, многие из них – бывшие военные, так в этом ничего удивительного – военные в подавляющем большинстве патриоты, к тому же волонтерство очень хорошо оплачивается. И вообще, идите вы, мистер…»

– Папа́, мама́…

Я обернул и увидел Мадину, которую под руку держал Николя. Парень дождался свою невесту в Марселе и за время нашего отсутствия с честью прошел все проверки. Так что я решил взять его с собой, благо и Мадина вроде не охладела к нему.

– Ну как тебе? – Я глазами показал на берег.

– Выглядит сурово, месье де Лавардан, – серьезно ответил Николя. – Очень не похоже на Францию. И не сказал бы, что мне нравится. Но это не имеет никакого значения. Есть работа, которую надо делать. Не нравится сейчас – понравится позже. Человек привыкает ко всему, главное – иметь цель.

Мадина гордо задрала нос и погладила жениха по предплечью.

– Ты смотри, какой целеустремленный, – с улыбкой хмыкнул я. – Как у тебя с языком?

Мадина отчего-то покраснела, а Николя страдальчески поморщился и ответил мне на ломаном, но вполне приличном русском:

– Учу, господин Любич. У меня хорошая учительница.

– Молодец. – Я хлопнул его по плечу. – Пока держись рядом. Ну что, пора на берег?

У трапа к нам присоединились Лука и Тайто. Айн, как всегда, держал в руках крупнокалиберную «Лупару», а великан не захотел изменять своему любимому оружию – ручнику Мадсена. А еще оба были в котелках, которые дружно предпочли ковбойским шляпам.

– Ну, как вы, братцы? – поинтересовался я у ближников. – Морды, вижу, довольные. Небось приняли по стопарику али побольше?

– Дык домой же вернулись, Християныч, – коротко прокомментировал Лука.

Тайто просто кивнул.

– Ну и ладненько…

В порту собралось много народа, перед причалом переминались с ноги на ногу двое бородатых солидных мужиков и румяная молодуха в нарядном платке и с подносом в руках, на котором лежал пышный каравай. Но там же я углядел небольшую группу типов характерной азиатской наружности, щеголявших во фраках.

– Александр Христианович. – Уже на причале ко мне подбежал Свиньин. – Я сейчас представлю вам новую администрацию поселка.

– Для начала объясните мне, что здесь делают косоглазые?

– Делегация японских предпринимателей, а также посланник от губернатора японской части Сахалина, – быстро доложил интендант. – Прибыли засвидетельствовать почтение. Я счел преждевременным гнать их. Ночь они провели в гостинице в строгой изоляции, а сейчас отдал приказ выпустить. В любом случае разгрузка военных грузов происходит в темное время суток.

– Хорошо. Но знакомство пока отложим, сначала пообщаюсь с народом.

Японцы выдвинулись вперед, но я прошел мимо, даже не глянув на них, и подошел к молодухе с подносом.

– Прими, батюшка, от чистого сердца! – Бородачи и баба синхронно склонились в глубоком поклоне.

Я в ответ тоже слегка поклонился, отодрал от каравая еще теплую румяную горбушку, макнул ее в солонку, после чего взял хрустальную рюмку с подноса.

– Храни Господь, – опрокинул в себя водку, смачно закусил, после чего размашисто перекрестился на православный манер.

Над толпой пронесся изумленный гул:

– Никак православный!

– Ну а кто еще? – с усмешкой гаркнул я и еще раз поклонился народу. – Благодарствую, православные!

– Наш, наш! – загудели люди. – Не пропадем!

Из толпы вывернулся плешивый колченогий старичок с сучковатой палочкой.

– А как тебя именовать, к примеру, вашбродь? – проскрипел он, согнувшись в поклоне.

– Александром Христиановичем, отец. Да не гнись ты, не гнись.

– Благодарствую! – с достоинством ответил старик. – А чин али должностя какие твои, к примеру?

– Какие? – Я озадаченно хмыкнул.

Ответом на этот вопрос, честно говоря, я заранее не озаботился. Н-да, а без должности-то никак, народ не поймет. Князь Сахалинский? Просто хозяин? Рановато. А если…

– Генерал-губернатором буду я, отец.

– Вот это понятно, ваше высокопревосходительство! – довольно крякнул дед.

И тут я поймал на себе пристальный взгляд. Ощущения были, словно иголкой кольнуло. Уставился на людей и почти сразу же понял, кто так на меня смотрит. Высокий худющий мужчина в потрепанной шинели без знаков различия. Правый рукав – пустой, заткнут за пояс. Лицо с правой стороны изуродовано рваным шрамом от глаза до челюсти. И это был…

Это был подпоручик Кошкин, который погиб со своим отрядом, отвлекая японцев.