Подарок инкассатору - Евгений Константинов Страница 60

– Представляешь, Монах, эти зверюги, вместо того чтобы сохранить личный состав в полной, так сказать, боеспособности, то есть боеготовности, перед сегодняшним вечерним сражением, о котором нам поведал Александр, совершенно вывели меня из строя, отрубив, можно сказать, целых два пальца на моих несчастных рученьках, – выпалил он одним духом.

– Ничего, – похлопал его по плечу Митлз, – терпи, Зольдат, – таким, как наш Адмирал, станешь. А пока и за санитара сойдешь или за подносчика патронов.

– Может быть, вы объясните мне все-таки, что за боевые действия намечаются в моей любимой Истре? – обратился Андрей к брату. – В твоей записке ничего не понятно. Кто тебя избил, за что?

– Ты с Лексием говорил?

– Ага, говорил, как же, – нахмурился Андрей. – Увидел меня рядом с Настькой, подумал черт знает что и чуть не прибил.

– Что значит – чуть не прибил?

– А что ты от Насти хотел? – одновременно спросили Адмирал и Гера.

– Да ничего я от нее не хотел, – отмахнулся Андрей. – Просто поцеловал ее по-родственному… в щечку, а тут Лексий откуда ни возьмись и с кулаками на меня…

– Ну и?.. – поторопил Шурик.

– Успокойся, до драки не дошло. Но и союзником в твоем, то есть в нашем, деле он теперь вряд ли будет.

– Кстати, – Андрей обвел всех взглядом, – объяснит мне кто-нибудь, что вообще происходит и что должно будет произойти?

Шурик вкратце рассказал ему то же, что рассказывал друзьям в Москве.

– Местных бить будем, Монах, – подвел итог Митлз.

– Вернее, как бы не бить, а мстить за нашего дорогого Шурика, – поправил Адмирал.

– Вечером на танцах появляется московский десант, и начинается такое! – Митлз изобразил гримасу.

– А если местных окажется человек штук двадцать?

– Вот тут-то нам Лексий ох как пригодился бы. – По выражению лица брательника Андрей понял: друзья приняли решение, отговаривать от которого, особенно Митлза или Адмирала, нет смысла.

– Ладно, до вечера время есть – план действий составить успеем, – сказал он. – Вы там что, шашлык привезли?

– Ага, – заулыбался Гера и полез в сумку. – А еще у нас есть много портвейна «Кавказ»!

РАЗБОРКИ ПО-ВЗРОСЛОМУ

О том, чтобы купить билеты на танцы, Андрей даже и не заикнулся – друзья посчитали бы это шуткой. При подходе к танцплощадке он увидел, как какой-то парень сдвинул одну из досок забора и, проскользнув в образовавшуюся щель, затесался в толпе танцующих. Андрей уверенно повторил его маневр, остальные же восприняли это как само собой разумеющееся, и уже меньше чем через минуту все пятеро, не замеченные дружинниками, кривлялись под любимое «Гоп хей гоп».

Танцы были в самом разгаре. Кому-то между делом успели двинуть по уху, кого-то с заломленными назад руками вывели вон дружинники. Гера и Адмирал уже двигались в медленном танце в обнимку с местными красотками. Гера, немного отстранившись от своей дамы, глядел ей прямо в глаза и что-то не переставая говорил и говорил, Адмирал, наоборот, словно слился с партнершей и молчал, уткнувшись носом в ее волосы.

Митлз сделал попытку пригласить первую же девушку, на которую наткнулся, но, получив отказ, так и остался стоять почти посередине площадки, то и дело доставая из кармана очки и убирая их обратно. Андрей и Шурик, подпирая плечами забор, крутили головой, словно кого-то выискивая. Они до сих пор так и не смогли поговорить, пооткровенничать, как всегда было между ними принято. На даче, пока жарили шашлык и пили вино, было как-то не до этого. Начинать же разговор сейчас им не хотелось – слишком о многом предстояло рассказать друг другу.

За несколько мгновений, прежде чем увидеть приближавшихся Ирину и Катю, на Шурика нахлынуло чувство, будто его, словно догола раздетого, беззастенчиво разглядывают сразу несколько пар насмешливых глаз. На самом деле глядела на него только Ирина. Она держала в руках несколько белых листов и тасовала их, словно колоду карт, а Катя, прикусив нижнюю губу, не отрываясь на них смотрела.

Шурик толкнул брата локтем в бок, но тот как раз заметил остановившуюся у входа Таню и, сорвавшись с места, поспешил к ней навстречу. Шурик развел руками, словно извиняясь перед подходившими девушками за неожиданное бегство брата, и попытался изобразить на лице радость.

– Иди-иди сюда, зайчик, – властно сказала Ирина, отчего его неудавшаяся улыбка превратилась в гримасу непонимания и подозрительности. – Что ж ты слово свое не держишь, а? Обещал принести иконку, а сам словно сгинул!

Вместо того чтобы возмутиться тоном, которым это было сказано, Шурику, как и при первой встрече с Ириной, захотелось тут же признаться во всех существующих и несуществующих грехах и умолять простить себя. Он открыл было рот, чтобы начать оправдываться, объяснить, почему не выполнил обещание, но тут Ирина сложила белые листы веером и развернула их перед ним другой стороной.

На Шурика словно пахнуло жаром из резко открывшейся двери парилки – он увидел себя и только сейчас понял, что же на самом деле произошло у Ирины дома, что с ним вытворяли две развратные девки, как они унижали его. И еще он понял, что фотографии, которые Ирина держала в руках, никто, особенно его друзья, ни за что на свете не должны увидеть.

– Вот это и еще многое другое завтра утром будет расклеено по всей Истре, если до двенадцати ночи иконка не окажется у меня! – произнесла Ирина, словно вынося приговор. – Понял, зайчик?

– Да ты что, Ирина, говоришь? – Шурик отказывался верить в серьезность ее слов. – Зачем так шутить?

– Она не шутит, – ответила за подругу Катя.

Шурик посмотрел на нее и снова на фотографии. Коротышка была рядом почти на каждом снимке – значит, могла оказаться почти в одном с ним положении, если только Ирина выполнит свою угрозу.

– Девчонки, что вы к нему пристали? – раздался рядом голос Адмирала. – Ну, не хочет он с вами как бы танцевать. Так пригласите меня. – И он, обхватив Ирину за талию, повел ее в танце.

– Объясни ему, что к чему, – успела бросить она Кате, прежде чем исчезнуть в толпе.

Шурик не успел опомниться, как Катя обняла его и начала раскачиваться в такт мелодии, смотря ему в глаза снизу вверх.

– Она и вправду не шутит, Шурик, – зашептала она быстро-быстро. – Ты не знаешь, даже не подозреваешь, какая она. Она может все сделать, все-все. Она меня поработила, и я вырваться не могу – все ее приказы исполняю. Она меня заставляет себе пятки лизать, и я лижу. И не только пятки. Понимаешь?

– Но – почему?

– Ты не понимаешь. – Во взгляде Кати проскользнула жалость. – Она госпожа – я ее рабыня. И ты раб.

– С какой это стати? – возмутился он. – Я достану иконку, а она вернет фотографии и негативы. И все! Раз она такая, я больше знать ее не хочу…

– Нет, зайчик. – Катя таинственно улыбнулась. – Она такая, что никуда ты от нее не денешься. И я тоже никуда не денусь.