Манускрипт - Геннадий Марченко Страница 60

Старт операции назначили на вечер следующего дня. Если всё пройдёт по плану, то к утру 29 августа должны управиться, покинув это кажущееся пока гостеприимным место. Охрана храма, если верить нашему информатору из консульства — чисто символическая, ворота закрываются сразу после захода солнца, а закатиться оно должно в районе семи часов вечера — мы уже успели привыкнуть к этим ранним тропическим заходам. Народ рассосётся, охрана внутри храма расслабится, тут-то мы и нагрянем. Правда, штурм ворот не выглядел грамотным вариантом, равно как и задней двери, которой пользовался обслуживающий персонал, но помогла смекалка.

Учитывая, что зайти в храм мог лишь правоверный индус, в лавке недорого я приобрёл хлопковую курту (так называлась рубашка до колен без воротника), шальвары (шаровары) и крепкие, из свиной кожи сандалии. Из телячьей в Индии по понятным причинам ничего не делали, почитая коровье племя за священное. Подумав, купил и простенький, чтобы не выделяться, тюрбан, он же чалма. С накладными бородой и усами, из-за которых мне регулярно приходилось бриться, чтобы декорация нормально клеилась к коже лица, я выглядел почти настоящим индусом, если не считать чуть более светлого, чем у местных, цвета лица. За время, проведённое в Вегасе, я прилично загорел, да и здесь солнце не было такой уж редкостью даже в сезон дождей, но всё же колер моей физиономии был на тон светлее, чем у порядочного индуса. Так что пришлось наведаться в лавку, торгующую парфюмом и прочей бабской хренью, где я подобрал баночку с соответствующего оттенка тональным кремом. Зеркальце купить не догадался, не снимать же зеркало заднего вида с машины, поэтому на следующий день Артамонов лично занялся раскраской моей бородатой рожи, рук и стоп, в общем, тех частей тела, которые не были скрыты местными тряпками. Зато результат порадовал, если исключить слишком уж утончённые для индуса нос и губы. Подумав, я в ноздри засунул по маленькому ватному шарику, чтобы ещё больше приблизиться к нужному образу, а вот с губами ничего не поделаешь, разве что подчернили немного, поскольку для индуса цвет моих губ тоже был слишком светлым.

— Красавец, почти не отличить от аборигена, — окинул меня оценивающим взглядом командир группы, отойдя на пару метров.

Его мнение поддержали и остальные. Им предстояло после закрытия храма скрытно занять позиции на заднем дворе и дожидаться, когда я открою дверь служебного входа. Можно было бы снять изнутри запор и с главных ворот, но нам ни к чему случайные свидетели, которые откровенно удивились бы, узрев, как какие-то чужаки выносят из храма тяжёлые ящики. Там же, на заднем дворе, будут стоять и наши грузовики.

На карте Артамонов мне показал и место, куда должны были причалить лодки с рыбацкого судна. Это была небольшая, скрытая от посторонних глаз бухта в окружении скал.

— Вот по этой дороге можно будет подъехать к самому берегу, так что тащить на себе сундуки совсем не придётся, — добавил командир, проведя ногтем указательного пальца по карте. — Предлагаю, пока есть время, сходить на разведку. А заодно и проверим, как ты смотришься в образе индуса.

Смотрелся я вроде как прилично, во всяком случае, никто на меня не пялился, правда, однажды обратился с вопросом какой-то старик, но я промычал нечто нечленораздельное. Мол, глухонемой, отстаньте от меня. Индус молитвенно сложил ладошки и поклонился, не иначе, к ущербным здесь отношение как к тем же праздношатающимся коровам, которые пару раз попались нам с Артамоновым по дороге, сначала в городе, потом в пригороде. К бухте мы с ним отправились вдвоём, чтобы не создавать толпы, и тем самым не привлекать лишнего внимания. Да и идти было не так далеко, не больше 5 километров.

Разведка показала, что дорога к берегу и впрямь имеется, и что даже днём тут никто не шляется. Со слов консульского, этот заливчик у местных считается то ли проклятым, то ли нечистым, связана с ним какая-то нехорошая легенда, в общем, опасаются они сюда шастать. А нам только того и надо, тем более что советский человек — материалист, все эти суеверия ему как с гуся вода.

— Не слишком ли легкомысленно пытаться доставить все эти сокровища в СССР на какой-то ненадёжной шхуне? — спросил я на обратном пути.

— Конечно, легкомысленно. Поэтому шхуну за пределами территориальный вод Индии будет ждать сухогруз под… ну, неважно под каким флагом, и так лишнего сболтнул. Хотя нам же на нём и возвращаться на Родину под видом моряков… В общем, там хитрая многоходовая комбинация, всё многократно просчитано, осечки выйти не должно.

Вернулись тем же путём. Дело близилось к вечеру. Я получил последние инструкции и, про себя перекрестившись, направился к храму. Едва я переступил порог религиозного заведения, как зарядил настоящий ливень. Вовремя, ещё бы немного — и дождь смыл весь мой камуфляж. Посетители, собиравшиеся покинуть храм, столпились у выхода, не рискуя пока выходить под такой сильный дождь, который мог затянуться и до утра, так что промокнуть им всё равно пришлось бы. Я же спокойно, пользуясь полусумраком, двинулся внутрь храма через длинный коридор с колоннадой, состоящей из 324 гранитных столбов. Поверхность каждого была покрыта искусной резьбой. На каждом третьем — плошка с масляным светильником. А дальше — золотой шест под самый потолок с флагом и за тремя воротами — украшенная фресками алтарная комната, где хранилась главная святыня — статуя Вишну, пребывающего в позе Ананантхасаянам, то есть в вечном мистическом сне. В солнечный день на неё падают лучи светила, минующие хитрую систему зеркал, сегодня же помещение совещалось всё теми же масляными светильниками. Наверное, при храме имелся специальный человек, который их регулярно заправлял, а тут по всей территории их больше сотни. Тоже не сахар работка.