Совершенная технология - Евгения Озерова Страница 60

В кассы Чебоксарского аэропорта стояла длиннющая очередь, но Шуше это было на руку. Она до сих пор не придумала, куда ей брать билет, – до Вологды или до Москвы. Телефоны Гарасфальта и Гришнака Углуковича по-прежнему были хронически заняты, а по телевизорам в зале ожидания, как обычно, транслировали какие-то фильмы, но никак не выпуски новостей.

Она хорошо подремала в самолётике местных авиалиний. Правда, этот час с небольшим не дал ей отдыха: лекарства, и те, которые дала Светлана Семёновна, и те, которые потом врач в больнице сунул, давно закончились, и почти вся предыдущая ночь прошла в размышлениях. Только под спокойный гул двигателей обычного рейсового пассажирского самолёта она смогла наконец заснуть. Шушу расслабила обстановка повседневности: при взгляде на салон складывалось впечатление, что ничего так и не случилось. Техноориенталы с жёнами и детьми летели к родственникам на свадьбы и похороны, пара командировочных нативных горцев, пошевеливая бородами, пялились в экранчики ноутбуков, и лишь один-единственный среди пассажиров маскулинодендрофил, очень хронологически одарённый, слегка нервничал, постоянно оглядываясь в иллюминатор и скептически поджимая губы.

Теперь, в Чебоксарском аэропорту он стоял в очереди прямо перед ней и так же нервно перетаптывался с ноги на ногу, временами оглядываясь на неё. Впрочем, Шуша, терзающая сотовый, решила не обращать больше внимания на этого лешего: отпросившись на минуту из очереди, он вернулся, сопровождаемый таким сложным букетом запахов, в котором аромат спиртного был далеко не единственным, что поначалу она даже отшатнулась.

Позвонить сокровищу или свекрови? Она откровенно опасалась, что после всего, что обрушилось на них с экранов телевизоров, пока она была у деда, разговор с ними будет столь эмоциональным, что… Шуша представила себе, как любимый реаниматолог из Склифа дозванивается по своим связям в Чебоксарскую клиническую больницу, оттуда выезжают в аэропорт скорые с сиренами, несутся по улицам, и – вуаля! – врачи вяжут её прямо здесь, в очереди, накачивая разного рода снотворными и обезболивающими, чтобы доставить в Москву. Где, в каких-нибудь тайных палатах больниц, она будет коротать время в бессознательном состоянии, переживая нашествие пришельцев, гибель геомантов и последующее великое мочилово между техноориенталами разных… да… национальностей… Да.

Сначала ей стало смешно: сокровище наверняка и сейчас ещё уверен, что она счастливо пребывает у деда. Но потом её зацепило это полузабытое слово… Национальность. Да. Национальность.

Она вспомнила старую поговорку: «Как это, попа есть, а слова – нету?» Национальность, значит. Если дед был прав, то очень скоро этот термин вернётся. Сколько лет прошло? Шуша помотала головой: какая разница? Он вернётся уже после её смерти. Ни она, ни кто бы то ни было из геомантов, не переживут постройки базы инопланетян, а то, что случится после, уже не должно её волновать.

Так куда лететь? В Вологду, а оттуда в Тотьму? Или в Москву, к сокровищу, в бюро? Трое с лишним суток до официальной капитуляции – и сколько времени ей будет отпущено после, до тех пор, пока не прилетят другие корабли?

«Так. Я, вообще, тут нанялась, что ли…» – начала Шуша внутренний монолог, собираясь уже убедить себя, что надо лететь в Москву, но сзади заорали:

– Девушка, вы собираетесь билет брать?!

Она встрепенулась и обнаружила, что её очередь подошла.

– До Москвы, пож…

И подскочила. Телефон, который она держала в руке, взорвался звонком.

Шуша глянула на экран, узнала знакомый номер и, расплывшись в улыбке, покачала головой девушке за стойкой и сделала вежливый жест рукой, уступая место хронологически одарённой техноориенталке за ней.

– Да, Гришнак Углукович? – спросила она, отходя от стойки, и не удержалась от эмоций. – Как я рада вас слышать!

– Привет, привет… И тебе того же… – пробормотал директор. – В общем, так. Ты ведь в Чебоксарах уже? Сейчас тебе организуем рейс до Вологды, очень нам нужна. Пока!

Шуша едва успела вякнуть что-то невнятное, директор положил трубку.

Она осмотрелась. Пройти в зал ожидания или устроиться на креслах перед кассой? Да какая, в принципе, разница? Главное – вопрос решён, она летит в Вологду.

Почувствовав, что проголодалась, она углядела приличное кафе дальше по коридору и направилась к нему.

– Дочка… А дочка…

– А? – она испуганно обернулась и увидела перед собой давешнего маскулинодендрофила.

– Ты, это… Осторожнее… Следят за тобой, – пробормотал леший и, не дав ей сказать ни слова, будто растворился среди пассажиров, наполнявших устланные керамогранитом коридоры Чебоксарского аэропорта.

Вид пустого салона эмчеэсовского самолёта опять навёл Шушу на мрачные мысли. Странные слова маскулинодендрофила заставили её внимательно прислушаться к миру ещё на земле, в кафешке аэропорта, и теперь, на высоте нескольких тысяч метров, между ослепительно сиявшими в лучах солнца облаками и тёмно-фиолетовым небом, она время от времени зябко ёжилась, хотя до сих пор не ощутила ничего угрожающего. Стоило ли верить пьяненькому лешему? Разум и чувства геоманта подсказывали, что нет, ведь она не замечала никаких изменений в мире, свидетельствующих об обратном. Но не разум и не чувства, а что-то непонятное внутри, что затронул маскулинодедрофил, всё-таки заставляло её держаться настороже. Сердце было не на месте из-за необычного поведения незнакомца.

Она вздохнула и, глядя на вершины облачных гор, под которыми там, внизу, по мере полёта к северу, осенний дождик сменялся мокрым снегом, постаралась отвлечься, думая о работе. Зачем директор так настойчиво вызывал её в Тотьму, да ещё и опять срочно высылая самолёт? Действия инопланетян так и оставались для всех полной загадкой, после вчерашнего выступления генсека никаких новостей о корабле больше не сообщали. Она могла только предполагать, что шумиха, поднятая в обществе благодаря СМИ, не осталась незамеченной пришельцами, – всё-таки радио– и телеэфир они наверняка продолжали прослушивать, и очень внимательно, – и они предприняли какие-то шаги, о которых директор не рискнул говорить по сотовому. По крайней мере, пока никаких других выводов у неё не было, а проследить за поступками самого Гришнака Углуковича она не могла так же, как никто не мог проследить за ней, кроме…