Ярость на коротком поводке - Илья Шумей Страница 60

-Вы пробовали? – Чертенок не уставал поражаться, насколько быстро Лассен вникал в суть новых терминов и начинал их использовать как родные. Можно поклясться, что слово «подсознание» он слышал впервые в жизни, но не прошло и минуты – и он уже оперировал им как заправский психоаналитик.

-Как тебе сказать… - старик запрокинул голову, задумчиво глядя на голубое небо, - Я забрел на опушку леса и увидел на земле следы волков. Этого мне хватило, чтобы одуматься и не соваться дальше, не искать с ними личной встречи.

-Что-то я сомневаюсь, что другие люди окажутся такими же благоразумными.

-На самом деле, еще прежде, чем им удастся приблизиться к тем глубинам, незадачливые путешественники столкнутся с другой проблемой. И тут их недолгое странствие, скорей всего, и закончится.

-Страж, - негромко произнес Чертенок, и у него самого почему-то побежали мурашки по коже, - но что олицетворяет он?

-Границу между знакомым и чуждым, между понятным и необъяснимым, между привычным и пугающим, между светом и тьмой, между жизнью и смертью. Он – воплощение естественного страха, заставляющего нас останавливаться на пороге неведомого. Этот рубеж существует в голове каждого человека, и заступать за него смертельно опасно. И точно так же необходимо держать под надежным замком все то, что скрывается по ту его сторону.

-Но если не пытаться расширить горизонты возможного, не прорываться за границу доступного, то тогда остановится любое развитие! Именно благодаря отчаянным смельчакам все человечество имеет возможность двигаться вперед! Что в этом предосудительного?

-Костя, - Лассен снисходительно положил руку ему на плечо, - не горячись. Ты сейчас говоришь от своего имени, но мнение остального общества вовсе не обязано с ним совпадать. А образы, поджидающие нас за Дверью, сформированы именно массовым сознанием. Сам подумай, разве публика всегда благосклонна к чудакам, выступающим за перемены, или имеющим точку зрения, отличную от общепринятой?

Чертенок озадаченно поскреб затылок. Ведь действительно, история помнит немало примеров, когда попытки приобщить современников к чему-то новому нередко заканчивались для талантливых новаторов весьма и весьма печально. Их побивали камнями, сжигали на кострах, бросали в тюрьмы и психиатрические лечебницы. В самом безобидном случае их просто высмеивали. Любые нововведения общество всегда встречало как минимум недоверчиво и настороженно. Старый уклад и въевшиеся привычки крайне неохотно отступают перед натиском прогресса, отчаянно сражаясь за каждую пядь знакомого и уютного старого мира.

И было бы наивно полагать, будто времена подобного мракобесия давно миновали, и современное Человечество смело смотрит в лицо новым открытиям и с распростертыми объятиями встречает каждого изобретательного чудака. Скорее уж наоборот, поскольку сегодня, в эпоху, когда людям стали доступны такие силы и энергии, что способны испепелять целые планеты, каждое сообщение о достижениях науки воспринимается как угроза, за которой маячит перспектива очередной, еще более опустошительной войны. И этот подспудный, молчаливый страх прогресса играет роль предохранительного тормоза, не позволяющего слишком уж увлекаться горячим головам.

-Кажется, я понял, что Вы хотели сказать, - кивнул Чертенок своим мыслям, - речь ведь не идет о противостоянии Добра и Зла. Страж – что-то вроде инстинкта самосохранения, который, к примеру, не позволяет рыбе вылезать из воды, поскольку тогда она умрет.

Он подобрал маленький камешек и бросил его в озеро, всколыхнув его вечернюю гладь кольцами расходящихся кругов.

-И снова верно, - согласился старик, - он не хороший и не плохой. Он – строгий, как любящая мать, одергивающая своих не в меру разыгравшихся детей, пока они не поранились. Иногда и любовь должна быть с кулаками.

-Но если роль Стража так сложна и многогранна, то почему же его именуют Хранителем Путей Мертвых? И откуда взялся сам образ Ледяного Дьявола и все сопутствующие ритуалы и верования?

-Потому что страх Смерти довлеет над всеми прочими и подчиняет их себе. Остальные только подпитывают его и делают сильнее. А сопутствующий культ – лишь следствие традиционной тяги людей к персонификации всего и вся. Очень сложно бояться чего-то абстрактного, а вот жуткий клыкастый монстр – то, что надо! Ну и пошло-поехало. В конце концов, он черпает свою силу из душ тех смельчаков, кто дерзнул пойти поперек запретов и все же переступил границу, и впитывает все их представления о себе. Сразись с ним – и узнаешь, достоин ли ты к ним присоединиться или нет, а заодно обогатишь его современными взглядами на нечто всесокрушающее и непобедимое.

-Эм-м-м, я лучше в сторонке постою, если не возражаете.

-Вот видишь! Ты и сам прекрасно понимаешь, что иногда лучше остановиться и не пытаться переть дальше. Страж не испытывает ни малейшей жалости к самонадеянным глупцам, и противостоять ему способны лишь те немногие, кто вооружен либо реальной силой, либо реальным знанием, не имеющими аналогов в предыдущей истории. Со всеми остальными он справится без большого труда.

-Трансцендентные сущности обычно весьма неохотно поддаются описанию обычными словами, – скептически хмыкнул Чертенок, - но Вы так уверенно рассуждаете о Его природе, как будто чай с ним распивали. Нет ли здесь той самой самонадеянности?

Лассен долго смотрел на воду, постепенно успокаивающуюся после брошенного Чертенком камня, а потом вдруг рассмеялся.

-Вот уж никогда не подумал бы, что стану изливать душу беглому преступнику, да еще из Чужаков! – он хлопнул Чертенка по спине, - но жизнь иногда выписывает такие крутые и неожиданные повороты!

-Это Вы о чем? – если пассаж про преступника и задел Константина, то он не подал вида.

-Когда-то в юности я и впрямь думал, что мне подвластны все силы мира, - Лассен посерьезнел, - и был настолько уверен в себе, что однажды набрался наглости и призвал Ледяного Дьявола…