Командировочные расходы - Николай Бенгин Страница 6

Еще несколько десятилетий каждая из планет скрывала неудачу и подсылала шпионов к соседям. В эти драматические годы, полные схваток секретных служб, интриг, коварства и бестолковости, щедрый поток финансирования плавно сместился из научных центров в разведывательные.

Героическая эпоха кончилась, когда была подписана международная Конвенция о Б-объектах, учреждена Специальная Дума и установлен «Порядок открытого Б-контроля». Как писал в мемуарах один высокопоставленный диверсант ^[4]: «Эти продажные политиканы всегда найдут повод договориться».

– Ты прикинь, они у меня по карманам шарили! Конкретно шарили, протоколом грозились. Ха!

– Нашли чего?

– Ха!!

Штимер без особого интереса оглянулся. За соседним столиком гомонили веснушчатые, нетрезвые уроженцы планеты Большой Поган. По роду службы Штимер часто имел дело прилетавшими на Корону поганцами и обоснованно считал легкий алкогольный синдром нормальным состоянием их организма.

– Ты прикинь, мои турберы забрать хотели.

– Уроды.

– Ты Чуба помнишь? Его в прошлом году по статье расстреляли – «Нелюбовь к Родине».

– Анекдот не там рассказал?

– Хуже! Он во время госгимна блевать начал прямо во Дворце. Съел, дурень, чего-то накануне.

– Не повезло.

– Да и черт с ним, но меня-то каждый раз тянет! Как услышу, сил нет, как блевать хочется. Только турберами спасаюсь. Приму дозу и подпевать охота!

– Врешь.

– Я?! – поганец угрожающе приподнялся, постоял немного и сел обратно. – Ладно, черт с тобой. Три дозы.

– Другое дело. Кто ж с одной дозы вытерпит, ежели по пять раз на дню?!

«Живут же люди, – вздохнул Штимер, припомнив, что на Большом Погане оборот турберов полностью легализован. – Накатил дозу, и никаких заморочек. От любой музыки сплошное удовольствие. А тут вон в кои-то веки на люкслайнере очутился, и где оно, удовольствие?»

Штимер осторожно принюхался к золотистому напитку – нос тут же защекотало от кислого и одновременно пряного аромата. Со дна неторопливо поднимались мелкие пузырьки, сбиваясь на поверхности в белоснежную пену. «Может, это дело как-нибудь по-особому потреблять надо? Может, это и не пьют вовсе? – Штимер на всякий случай отодвинул бокал подальше и попытался снова сосредоточиться на «бобах».

Вездесущие и неуловимые «бобы» как были, так и оставались вещью в себе. То они демонстрировали идеально равномерный фон по всем направлениям, то вдруг где-то их плотность многократно возрастала. Даже просто фиксировать эти всплески оказалось проблематичным. Лишь исполинские станции Лохов, из века в век следившие за потоками «бобов», безошибочно и непрерывно составляли карты их распределения в наблюдаемой части Вселенной. Эти карты и назвали Б-информацией.

После подписания Конвенции все станции Лохов взяла под контроль Специальная Дума, тысячи представителей каждой планеты получили равный доступ к Б-информации, их стали называть Б-контролерами. Если раньше к точке концентрации устремлялась глубоко засекреченная научная миссия, устремлялась окольными путями, издалека, и, естественно, опаздывала, то теперь все стало проще и эффективней…

Грохот падающей посуды отвлек Штимера. Поганцы ожесточенно спорили. Тарелки, довольно густо заполнявшие их столик, теперь птицами разлетались по сторонам. Выкатившийся из угла уборщик принялся было собирать осколки, получил очередной посудиной в бок и благоразумно укатил обратно.

– Слабак твой Вазелин! – орал тот, что сидел ближе к Штимеру. – Он коленку от локтя не отличит! Куда ему в пальцы идти?!

– А чего ему отличать?! С его-то плечами! Это твой Двутавр пусть щурится!

– Да за Вазелина болеть – себя не уважать!

– Ты это в суперинге скажи!

– Еще бы!!

– Веселые парни, – пробормотал Штимер, отпихивая ногой подкатившуюся тарелку, – представляю, чего сегодня будет. Вот, все нормальные люди отдыхают, а не забивают ерундой голову. Ну, ладно…

Постепенно выяснилось, что в местах скоплений «бобов» ни во время самой концентрации, ни до, ни после ничего особенного не происходит, то есть вообще ничего достойного внимания. Понемногу военные, а вслед за ними и политики успокоились, серьезные люди занялись реальными проблемами, и дело Б-информации перешло в руки беззаветных энтузиастов и романтиков. Эти ребята толпами мотались к каждой флуктуации, донимали Специальную Думу самодельными теориями, делали сенсационные заявления, в общем, совершенно изгадили дело. При слове «Б-объект» или просто «боб», нормальные граждане начинали вспоминать подходящие анекдоты, а ветераны спецслужб тяжело вздыхать. Одно время даже встал вопрос о сворачивании Б-контроля. В итоге Спецдума превратилась в подразделение Лимитного Комитета, количество контролеров резко сократилось, самых буйных выгнали, и дело перешло в рутинную фазу. С тех пор прошло много лет, но и теперь Б-информация практически всеми воспринималась как что-то забавное, во всяком случае, определенно бесполезное.

Октав Гу был энтузиастом, в отличие от многих не скрывал своего участия в Б-контроле, все свободное время отдавал наблюдениям, за излишнюю горячность чуть не вылетел из контролеров, а пропал тихо и незаметно – в один из выходных дней целенький глайдер, принадлежащий Гу, нашли у входа в Большой Лабиринт. Автоищейка тела не нашла, дальнейшие поиски зашли в тупик. Если агроном потерялся в Лабиринте, то наверняка уже погиб, а в других местах – не показывался. Соседи, узнав о его исчезновении, так нехорошо обрадовались, что попали под подозрение, но реальных врагов Октав Гу не имел. Расследование перешло в разряд «висяков».

Штимер исчезновением Гу, естественно, не занимался. Помнится, прочел об этом в сводке и особого внимания не обратил, но через неделю погиб Виктор Блюм. Дело пахло большим политическим скандалом. Блюм – ас международной журналистики, писал острые статьи против контрафактистов всех мастей и многое знал. В прессе даже мелькнуло сообщение, что на Корону он прилетел не так просто, а по следам каких-то особенных пиратов. Штимера вызвал к себе сам Его Превосходительство министр Всех Внутренних Дел и отдал личный приказ найти убийц. «К сожалению, – напоследок пояснил он, – версия самоубийства никого не устроит, поэтому нужен конкретный результат. Я знаю, вы отличный стрелок, так вот мне все равно, получится их взять живыми или не совсем живыми. Главное – это надо сделать быстро».

Штимер и его команда опросили кучу народа, по секунде проследили все три дня, что Блюм провел на Короне, всей оравой ездили к Большому Лабиринту. Блюм, к счастью, не ходил внутрь, а, судя по следам, потоптался только у входа и улетел восвояси. Тогда-то Штимер и вспомнил про исчезновение Октава Гу. На самом деле Большой Лабиринт – развалины, оставшиеся от одной из старых цивилизаций, – вызывал интерес исключительно у археологов и самоубийц. Из достопримечательностей Лабиринт обладал только множеством переходящих друг в друга пустых куполов и вредным излучением, быстро и эффективно уничтожающим все живое.