Долгий дозор - Александр Уралов Страница 6

— Вот здесь проще, — сказал Егор, — по косогору, по самому верху.

— А почему не по самой кромке, по корке ила, а не обрывами?

— По Иртяш-озеру дозорные не ходят без крайней нужды, — рассудительно заметил Егор. — Неудобное место. Поверхность ровная, как стол, до самого Города, а это не меньше семи километров. С крутых берегов и с косогоров приозерных тебя как на ладони видно, а тебе от кромки и отступить некуда, кроме как в болото, в самую жижу. В обход все двадцать пять — тридцать будет, но зато не подстрелит никто.

— Логично! — весело согласился Зия. — Однако, Егорушка, у дозорных, как я понимаю, «комаров», как правило, нет?

— Нет… — не удержался от вздоха Егор.

— Именно! Нам удобнее по озеру, по корке шлепать, а «комары» за нас бдить будут. И если супостат какой объявится, они нам все покажут. И мы вполне успеем подняться повыше и встретить врага стеной огня и стали!

— Ну понесло его, — проворчал Савва. — Какая у нас с тобой «стена огня и стали»? Два калаша с подствольниками да пистолетик твой дурацкий — вот и вся «стена огня».

Егор удивился: «Надо же, до чего беспечный народ! Вот так, прямо первому встречному и выложили все свои данные о вооружении дозора… э-э-э… в смысле — отряда! Ах, как по-детски… не по-дозорному как!»

Впрочем, ему-то, Егору, что? Его дело помалкивать и на ус мотать, что у них, как и сколько. А то мало ли что, может, мужики эти столь лукавые, что у них ген-кумыс в руке да нож в сапоге! Ох, упаси Господь-Аллах, упаси. Это уж так, мысли мрачные ни с того ни с сего. Ну по всему же видно — нормальные люди!

— Так берегом никак не короче будет! — вслух сказал он. — Те же километры и наматывай!

— Зато нет этого самого… вверх-вниз, вверх-вниз по холмам… понял? Старика Зию беречь надо, это тебе даже угрюмый и равнодушный к чужим страданиям Савва скажет! — весело ответил Зия, поправляя лямки рюкзака. — Пойдем бережком бывшего озера Иртяш, вдохнем полной грудью запах ила и плесени, полюбуемся на очертания Южно-Уральских гор и споем песню.

— Какую песню? — не понял Егор, шагая рядом с Саввой и завороженно глядя на экран.

— Треплется он, не обращай внимания, — буркнул Савва, умудряясь и в карте какие-то пометки делать, то уменьшая, то увеличивая масштаб, и при этом не споткнуться.

Так-то, конечно, по берегу удобнее идти, ежели постоянно в экран таращиться! Особенно по корке ила, что у самого берега тверже всего и песком занесена. Прямо как асфальт у Древних — твердая и ровная. Главное, о кочки торчащей зеленой травянки не спотыкаться.

— Песню о том, — гнул свое Зия, — как доблестный ниндзя влюбился в кроткую Нино. «Он так любил свою Нино! Но предал казни все равно!»

Дунул ветерок, и с обрыва, вздымавшегося слева, на голову посыпался песок. Егор натянул на лицо маску. Песчаные гребни, как узкие лезвия, спускались с пологих мест берега и тянулись вглубь ровной поверхности озера, постепенно сходя на нет вдалеке, намокая и погружаясь в мокрый ил.

Так и шли. Чудной народ, точно, чудной!

Вообще-то, говорить «шли» — это самого себя обманывать. Ползли! Еле-еле, причем. Песчаный жук — и то быстрее ползет, честное слово! Все-то пришельцам любопытно, все знать надо. Около каждой кочки потоптаться, а до чего лень идти своими ногами — «комаров» послать и подробно все разглядеть и разнюхать. Карачи мимо прошел — всё! На полчаса остановки. Куда идет? Зачем и откуда?

Да какая разница? Идет себе и идет. Не по направлению к ним и не в Город! Пусть хоть в адское пекло идет, а то и напрямую к демонам пешком навострился. При каждой остановке Егор переминался с ноги на ногу и вздыхал, но торопить Савву и Зию не решался.

А может, если им что-нибудь об этих местах рассказывать, они быстрее пойдут? Егор подумал-подумал и рассказал, как месяца три-четыре назад неподалеку отсюда его чуть не загрызли пустынные собаки. На людей-то они редко нападают, но тут чего-то расхрабрились.

Из песка вышка торчит железная — отец Егору говорил, что по таким вышкам провода когда-то невесть зачем развешивали, — так Егор на нее и полез. Лезет и горько думает о том, что если уж псы не сожрут, так кто-либо из шатунов издалека приметит… и получится тебе полный карачун — и так, и так, в любом случае смерть примешь.

— Песчаники, да? — заинтересованно спросил Зия. — У них сколько пальцев на лапах было, не заметил?

— Как обычно, пять! — удивился Егор. — А что, надо, чтобы шесть было?

— Видишь ли, Егор, поговаривают, что ближе к старой Москве ген-песчаники появились с тремя пальцами. И они, мол, умнее, чем обычные.

Егор вспомнил, как сидел на верхушке железной неустойчивой конструкции и смотрел, как песчаные собаки медленно ползут вверх, аккуратно цепляясь за ржавые перекладины жесткими серыми пальцами.

Когда Егор поднимал калаш, песчаники рычали и останавливались. А потом снова… потихоньку, по сантиметрику — вверх… А на дворе ночь вот-вот настанет, и включить фонарик или ночное зрение — значит выдать себя на пару километров вокруг. Вот он, как стервятник на башне, отовсюду разглядывайте! Говорят, что шатун-банды есть, которые с песчаниками, то есть песчаными собаками, в кровавой дружбе состоят. Чушь, конечно, несусветная, но все-таки…

Так вот походишь-походишь в дозор и будешь всему верить, над чем иные прочие только хихикнут. Мол, бабьи сплетни, старухина болтовня и детские кошмарики. Но мулла-батюшка им, ребятне, рассказывал, как Старые Люди ген-собак себе в помощь выводили. Пальцы им вырастили, дрессировали. А как Джихад начался, все эти эксперименты и закончились. Разбежались собаки и выжили только те из них, кто по краям пустыни жить приспособился. Умные, шайтаны, ну как верблюды, не иначе. Стаями небольшими ходят, могут и овец резать и ребеночком не побрезгуют, а то и раненого или больного путника съедят. Ловкие — по развалинам карабкаются, только шум стоит! А Ромка-джи сказал как-то, что однажды слышал, как песчаники своими пальцами узлы у защитной сетки развязывали, чтобы ягнят воровать. Но дед сказал, что это Ромка-джи загнул лишку. Не настолько уж они и сообразительны, песчаники-то. Но… мало ли чего? А вдруг?

Вот и получается, что когда на вышке сидишь, все умные и скептические разговоры сами собой из головы вылетают — страшно ведь! Но пусть даже это и неправда. Все равно, что песчаники все-таки сообразили, так это то, что Егор им не раненый верблюд и не овца. Ни спать, ни падать не собирается. Да и калаш им знаком — это уж, наверное, они с детства знают. Пугали-пугали песчаники Егора, да так и убрались. Слезли и ушли. А Егор до утра на перекладине, подобно орлу пустынному, мостился. Неудобно — жуть! И спать охота, и слезать нельзя. А вдруг из-за бархана выскочат? Да еще и всей стаей? Кто знает, что у них на уме?

Но Господь-Аллах милостив. Утром и весь следующий день не было их. Не любят они все-таки, когда люди рядом. Но, помнится, в детстве Егор слышал, как мать однажды разговор завела, мол, неплохо бы щенка-песчаника раздобыть. Дескать, по Сети она фильм-файл видела, как один человек с песчаником подружился. Выдрессируем, помогать будет. Отец только руками замахал: «С ума сошла, жена-матушка! Ну подстрелю я самочку и щенка заберу, так за мной вся стая притащится! А овчарни? А верблюжьи загоны? Мало нам дозоров, так еще и в Городе покоя не будет!»