Андроид Каренина - Бен Уинтерс Страница 6

— Ну что, как идут твои дела? — спросил Стива и выстрелил из испарителя прямо в маленькую мордочку робота. Мышь дернулась и упала на стол. — Когда приехал? Как твоя грозниевая шахта? — Левин молчал.

Извивающаяся на столе механическая мышь издала громкий писк, полный боли. Стива поморщился и посмотрел на Левина с беспомощной извиняющейся улыбкой.

— Мешает разговору, но что поделаешь — это заложено в программе, они не могут с этим совладать.

— Они не чувствуют боли? — спросил Левин.

Стива вытащил еще одну I/Мышь/9 и выстрелил в упор.

— Что? Ах, да. Конечно, чувствуют.

Левин ничего не ответил на это и осуждающе посмотрел на Сократа, который в ответ сверкнул темно-желтыми глазами и дернул связку пружин на своей шее.

— Что привело тебя в наш Вавилон на этот раз? — подмигнув спросил Стива и наконец словил в коробке еще одну, пытающуюся увильнуть I/Мышь/9.

— Ничего особенного, мне только нужно сказать тебе пару слов и спросить кое о чем.

— Так сейчас и скажи два слова!

Левин медлил, не зная, как начать, он обернулся к своему спутнику. Сократ строго ответил ему вполголоса: «Просто скажите».

— Я не могу вот так просто взять и сказать.

— Можете и должны.

— Не изводи меня, Сократ.

Стива саркастически улыбался, наблюдая за этим разговором, и с выражением посмотрел на своего собственного робота III класса — Маленький Стива удивленно зажужжал.

— Два слова вот какие, — сказал Левин наконец, — впрочем, ничего особенного.

— Ну? — Стива подбросил в воздух еще одну мышь и убил ее одним мощным зарядом.

Лицо Левина мгновенно приняло злое выражение, происходившее от усилия преодолеть свою застенчивость. Сократ наклонил голову вперед, указывая своему хозяину, что нужно наконец совладать с нервами и сказать то, что следует.

— Что Щербацкие делают? Все по-старому? — сказал Левин.

Степан Аркадьич, знавший уже давно, что Левин был влюблен в его свояченицу Кити, чуть заметно улыбнулся, и глаза его весело заблестели, он подбросил в воздух сразу двух мышей и ловко убил их одним электрическим разрядом, пропустив его последовательно через «мозг» каждого робота.

Он хитро улыбнулся, еще более смущая Левина.

— Ты сказал, два слова, а я в двух словах ответить не могу, потому что… Извини на минутку…

На крылышках, похожих на крылья колибри, в кабинет влетела маленькая II/Секретарша/44, с фамильярною почтительностью и сознанием своего дела, она подлетела к столу, держа в одном из манипуляторов бумаги для Облонского.

— Господин, господин? — вопросительно произнес робот и помахал бумагами. «Господин» было единственным словом, запрограммированным в II классе. — Госпо… — Степан Аркадьич, отвлеченный на занимавший его разговор с Левиным, выстрелил II/Секретарше/44 в лицо.

— Проклятье! — в расстройстве воскликнул Стива, когда робот начал шипеть. В первое мгновение Облонский решил, что робота еще можно восстановить, но испаритель был мощным устройством. Лицевой экран уже начал плавиться, внешнее покрытие текло, словно слезы, по черепу робота телесного цвета. Сам робот кружил по комнате, сталкиваясь со стенами и столом.

— Эй, Маленький Стива! — позвал Облонский, смирившись. Исполнительный робот открыл дверцу и во второй раз за день поглотил неисправный механизм.

За время этого происшествия Левин окончательно оправился от своего смущения, стоял, облокотившись обеими руками на стул, и на лице его было насмешливое внимание.

— Не понимаю. Не понимаю, — сказал он.

— Чего же ты не понимаешь? — спросил Облонский, силясь сохранить на лице саркастическую улыбку, хотя иссиня-черный дым, вырвавшийся из Нижнего Отсека Стивы, заполнил комнату, погрузил ее во тьму и окончательно испортил настроение Степану Аркадьичу. Он был весьма уважаемой фигурой, однако сразу два сломанных робота за день — это было уже чересчур и не могло остаться незамеченным. Меньше всего на свете ему хотелось привлечь к себе внимание Высшего Руководства вдобавок к имеющимся неприятностям в доме.

— Я не понимаю, что вы делаете, — продолжил Левин, пожимая плечами и указывая на еще дымящийся в руках Стивы испаритель. — Как ты можешь это серьезно делать?

— Отчего же нет?

— Да оттого, что в этом нет ничего дельного.

— Ты так думаешь, но мы завалены делом.

— Бумажным. Ну да, у тебя дар к этому, — прибавил Левин.

— То есть, ты думаешь, что у меня есть недостаток чего-то?

— Может быть, и да, — сказал Левин. — Но все-таки я любуюсь на твое величие и горжусь, что у меня друг такой великий человек. Однако ты мне не ответил на мой вопрос, — прибавил он, с отчаянным усилием прямо глядя в глаза Облонскому.

— Ну, хорошо, хорошо. Погоди еще, и ты придешь к этому. Хорошо, как у тебя три тысячи десятин богатой грозниумом земли в Каразинском уезде, да такие мускулы, да свежесть, как у двенадцатилетней девочки, — а придешь и ты к нам. Да, так о том, что ты спрашивал: перемены нет, но жаль, что ты так давно не был.

— А что? — испуганно спросил Левин.

— Да ничего, — отвечал Облонский. — Мы поговорим. Да ты зачем, собственно, приехал?

— Ах, об этом тоже поговорим после, — опять до ушей покраснев, сказал Левин.

— Ну, хорошо. Понятно, — сказал Степан Аркадьич. — Так видишь ли: я бы позвал тебя к себе, но жена не совсем здорова. А вот что: если ты хочешь их видеть, они, наверное, нынче в лабиринте для катания от четырех до пяти. Кити катается. Ты поезжай туда, а я заеду, и вместе куда-нибудь обедать.

— Прекрасно. Ну, до свидания.