Последние узы смерти - Брайан Стейвли Страница 6

– По-моему, ты сам сказал, что он не блещет умом.

– Ему этого и не требуется при превосходстве двадцать к одному. Мне не хватает людей, Адер. Мне нужны Сыны Пламени. И нужен прочный южный фронт. Хотя бы до конца этой войны. – Он улыбнулся волчьей улыбкой.

Адер всмотрелась в своего генерала. У кенаранга был голодный вид. Взгляд устремлен на нее, за приоткрытыми губами виднеются зубы. Казалось, он готов и улыбнуться, и зарычать, а может, и укусить. Из многих тщательно взращенных им человеческих выражений этому верилось легче всего. Под легкомысленной болтовней и блестящими нарядами ил Торньи скрывался хищник, губитель, величайший полководец Аннура – и натянутая на его лицо маска убийцы казалась уместной и правдивой.

«Он никогда не покажет тебе истинного лица», – напомнила себе Адер.

Под одной его маской всегда скрывалась другая. Этот голод дикаря – всего лишь одна из многих личин, искусная актерская игра, которой хочется верить. Адер могла понять жесткую драку за власть. С ней она сладила бы. Но оскал ил Торньи являл не обычного зверя. Под всеми его масками таилось древнее зло, ужасающе нечеловеческое, непостижимое, как межзвездная пустота.

Страх прополз по коже, вздыбил тонкие волоски на предплечьях. С трудом подавив дрожь, она встретила его взгляд.

– А когда война закончится? – спросила Адер.

– Когда победим Мешкента и оттесним ургулов… – Ил Торнья улыбнулся еще шире и запрокинул стул на две ножки, балансируя между падением и падением. – Что ж, тогда и посмотрим… как у вас говорится?.. Насколько жизнеспособна республика.

– Под «посмотрим», – холодно заметила Адер, – ты подразумеваешь: «убьем всех, не желающих моего возвращения».

– Ну, – развел руками кенаранг, – можно убивать понемногу зараз, пока остальные не вспомнят золотой век правления Малкенианов.

– По-моему, это неправильно, – покачала головой Адер. – Великие аннурские властители, возглавлявшие мирную империю, наказывали изменников и вознаграждали верных. Я читала хроники. А ты хочешь, чтобы я закрыла глаза на измену и идиотизм совета, поцелуй его Кент?

Кенаранг улыбнулся:

– Я есть в твоих хрониках, Адер. Две сам написал. Великие аннурские властители потому и великие, что делали то, что следовало. Что бы это ни было. Ты, конечно, можешь построить жизнь по образцу…

Адер махнула рукой. Риск он оценил верно. Нехитрое дело: прибыть в Аннур, представиться совету и позволить ему тут же отправить себя на казнь. От этой мысли у нее вспотели ладони, но задерживаться на ней не стоило. Она бывала на передовой, объезжала деревни после набегов ургулов, видела выпотрошенные тела, насаженные на колья трупы, обугленные останки мужчин, женщин и детей, то распростертых на сооруженном на скорую руку алтаре, то сваленных в неряшливые груды – ужасные следы того, что ургулы называли служением своему богу.

Аннур – все равно, имперский или республиканский, – весь Аннур завис над кровавой пропастью, а она правила империей. Она не для того приняла, вытребовала этот титул, чтобы мозолить зад на жестком троне перед льстивыми придворными. Она считала, что справится с делом – справится достойнее, чем убийца ее отца. Она приняла титул в уверенности, что сумеет сделать лучше жизнь миллионов граждан, защитить их, принести им мир и благополучие.

Пока ей этого не удалось.

И что с того, что Каден натворил еще больше глупостей? Что с того, что ей, первой за века империи, пришлось столкнуться с вторжением варваров? Что с того, что даже ее отец не предвидел захлестнувшего страну хаоса? Она приняла титул, ее дело навести порядок, заделать расколовшие страну трещины. Может, совет Кадена первым делом прикажет ее четвертовать – а может, и нет. Возвращение даст ей шанс – шанс спасти Аннур, спасти народ Аннура, оттеснить дикарей и в какой-то мере вернуть мир и порядок, – это стоило риска, даже если ее голова украсит собой шест.

– И еще кое-что тебе предстоит узнать в городе… – Кенаранг помолчал. – Твой брат завел друга.

– С нами такое случается, – ответила Адлер. – С людьми. Мы знакомимся, проникаемся друг к другу чувствами и тому подобное.

– Будь его друг человеком, он бы меня не заботил. Третий представитель Аннура в совете, известный под именем Киль, – не человек. Он моего рода.

Адер вылупила глаза:

– Каден держит при себе кшештрим?

Ил Торнья хихикнул:

– Киль не лошадь и не борзая, Адер. Я знаю его тысячу лет и заверяю тебя: если кто из них кого и держит, то Киль – твоего брата; владеет его разумом и отравляет волю.

– И ты молчал?

– Я сам только узнал. Имя третьего делегата оказалось мне незнакомо, и я запросил его портрет и описание. Увы, глупец, которому это было поручено, прислал мне варварски изрисованный пергамент с другим портретом – видимо, одного из делегатов Креша. Я лишь недавно обнаружил ошибку.

Адер пыталась осмыслить это открытие. Ил Торнья был оружием, оружием уничтожения. Она держала его в ошейнике, на поводке и все равно страшилась, не упустила ли чего-то из виду, не окажется ли однажды, что поводок оборван. А узнать, что в мире есть еще один кшештрим, что он в союзе с ее братом, а ей никак не подчинен… У нее свело живот.

– Это Киль написал проект конституции, – догадалась она.

Ил Торнья кивнул:

– Он никогда не жаловал вашу империю. Собственно говоря, он сотни лет готовил ее уничтожение. За всеми значительными переворотами, за всеми заговорами против власти Малкенианов стоял он.

– Кроме, конечно, одного. Кроме убийства моего отца.

– Да, – улыбнулся кенаранг, – кроме этого.

Адер вглядывалась, силясь прочитать что-нибудь в его непроницаемых глазах, рассмотреть в них блеск лжи или мрачный свет истины. Как всегда, увидела она многое. И как всегда, не могла доверять увиденному.

– Ты опасаешься, что Каден знает о тебе, – сказала она.

– Я уверен, что Каден обо мне знает. Киль ему рассказал.

За ее спиной шевельнулся и подал голос Санлитун. На миг перед Адер встало ужасное видение: ургулы валят через мост, светлокожие всадники проламывают стены замка, врываются в ее палаты, хватают ребенка…

Она вскочила, отвернулась, пряча от ил Торньи лицо, и шагнула к колыбели. Взглянула на сына, проследила за его дыханием, бережно подняла на руки. Уверившись, что снова владеет лицом, она повернулась к кенарангу.

– Я еду, – устало сказала она. – Попробую залатать эту дыру. Более того не обещаю.

Ил Торнья улыбнулся, блеснув зубами в отсвете лампы:

– Для начала – залатать. Впоследствии мы поищем более… долговременные решения.