Бинти - Ннеди Окорафор Страница 6

Моя астролябия вновь потеплела и завибрировала.

– Ты находишься в 121 часе полета от пункта твоего назначения в Оозма Уни, – сказала она шепотом. Так что медузы, похоже, были не против того, чтобы я знала, где находится корабль. Проекции созвездий усеяли каюту сияющими каплями – белыми, голубыми, красными, желтыми, оранжевыми – медленно вращающиеся шары размером от мухи до моего кулака. Солнца, планеты, туманности, все уловленные в координатную сеть, которую мне всегда было так легко читать. Корабль наш давно уже покинул Солнечную систему. Мы замедлили ход как раз в сердце того, что было известно как Джунгли. Пилотам корабля следовало бы быть более бдительными. И может, менее самонадеянными, добавила я, ощущая дурноту.

Тем не менее корабль все еще двигался в направлении Оозма Уни, и это несколько обнадеживало. Я закрыла глаза и стала молиться Семерым. Я хотела спросить – «почему вы позволили этому случиться?», но это было бы святотатством. Мы никогда не спрашиваем почему. Такого вопроса задавать нельзя.

Наверное, я тут и умру, на этом корабле.

* * *

Семьдесят два часа спустя я все еще была жива. Но запасы еды подошли к концу, да и воды тоже. Я оставалась наедине со своими мыслями в крохотном помещении, и бежать было некуда. Я больше не плакала – не могла себе позволить понапрасну расходовать воду. Выход в туалетную комнату также был из коридора – мне пришлось использовать для своих нужд контейнер, где я хранила бисерные украшения. Все, что у меня оставалось, – это кувшин с отжизом, необходимым для того, чтобы очищать тело. Я расхаживала из угла в угол, повторяла уравнения и была уверена, что если не умру от голода и жажды, то сгорю в огне числовых токов, которые в возбуждении своем создавала и тут же уничтожала, пытаясь занять таким образом свой мозг.

Я вновь и вновь разглядывала карту; хотя знала, что там увижу, – мы все еще двигались в сторону Оозма Уни. Но почему? – шептала я. Ведь служба безопасности…

Я зажмурилась, вновь и вновь запрещая себе думать об этом. Но на сей раз не удержалась – да и какая разница? Внутренним взором я видела, как с поверхности Оозма Уни вырывается яркий желтый луч и корабль превращается в расширяющееся облако света и огня. Я встала и так, разговаривая сама с собой, вновь стала расхаживать из угла в угол.

– Но медузы же не самоубийцы? Какой во всем этом смысл? Быть может, они не знают, как.

В дверь кто-то мягко постучал, отчего я подпрыгнула чуть ли не до потолка. Затем замерла, прислушиваясь каждой клеточкой своего тела. Все это время, начиная с того ужасного дня, я слышала лишь свой собственный голос.

Стук повторился. Последний звук был таким сильным, что напоминал удар, но не по нижней части двери.

– Я. Оставьте меня в покое! – воскликнула я, хватаясь за свой эдан. Ответом мне была еще одна серия ударов и раздраженное громкое шипение. Я встала на цыпочки и отодвинулась от двери так далеко, как этого позволяли размеры моей комнаты, чуть не свалившись при этом на самый большой из своих чемоданов. Думай, думай, думай. У меня не было никакого оружия, кроме эдана. а я не знала, как он действует.

Все погибли. Мне оставалось сорок восемь часов до спасения – или до распыления в пространстве. Говорят, когда вступаешь в безнадежную схватку, ты и сам понятия не имеешь, как поступишь в следующий момент. Но я всегда знала, что буду бороться до конца. Убить себя или опустить руки – святотатство. Я знала, что готова к смерти. Медузы очень умны, они, конечно, найдут способ убить меня, несмотря на мой эдан.

Тем не менее я не взялась за то, что могло послужить оружием. Я не стану вступать в схватку. Нет, я посмотрю смерти прямо в лицо, а потом. сдамся, как подобает воину. Я села на кровать и стала ждать смерти. Тело мое словно перестало мне принадлежать, я отпустила его. И в этот миг, погруженная в транс, я обратила взгляд к эдану, к его расходящимся, двоящимся, ветвящимся синим фракталам.

И я увидела.

Я в самом деле увидела.

Все, что я могла, это улыбнуться и подумать – и как я раньше не догадалась?

* * *

Я сидела в посадочном кресле у иллюминатора, втирая ладонями отжиз в косички. Я поглядела на окрашенные алым руки, поднесла их к носу, втянула воздух. Маслянистая глина пахла цветами, ветрами пустыни, землей. Домом, подумала я, и глаза наполнились слезами. Не надо было мне уезжать. Я взяла эдан, всматриваясь в то, что увидела однажды. Я поворачивала и поворачивала эдан перед глазами. Синий предмет, чьи выступы я терла, нажимала, разглядывала столько лет, гадая об их назначении.

В дверь вновь забарабанили.

– Оставьте меня в покое, – слабо откликнулась я.

Я нанесла мазок отжиза на ту грань эдана, чьи спирали всегда напоминали мне отпечатки пальца. Потом стала втирать его медленными круговыми движениями. По мере того как я успокаивалась, плечи мои расслаблялись, тогда как измученный голодом и жаждой мозг погрузился в математический транс, точно камень, брошенный в глубокую воду. И я ощутила, как эта вода обволакивает меня, покуда я погружаюсь все ниже, и ниже, и ниже…

Мой затуманенный мозг очистился, и все вокруг застыло в молчании, пальцы мои все еще скользили по эдану. Я вбирала запах дома, слышала, как ветер пустыни шуршит, пересыпая песчинки. Внутри у меня все затрепетало, покуда я погружалась все глубже, а тело делалось чистым, легким, пустым, прозрачным. Эдан отяжелел в моих руках, казалось, он так тяжел, что пройдет сквозь плоть, как сквозь воду.

– Ох, – выдохнула я, поняв, что в центре спирали вдруг обнаружился крохотный выступ. То есть я его увидела – он всегда был там, но сейчас словно притянул к себе взгляд. Я дотронулась до него указательным пальцем, и он ушел в поверхность эдана с мягким звуком «клик», и камень стал мягким, как воск, а мир пошел волнами. Еще раз постучали в дверь – громко. И затем, сквозь самое глубокое молчание, какое я только испытывала, такое полное, что любой тишайший звук разорвал бы его на клочки, я услышала густой маслянистый низкий голос, сказавший:

– Девочка.

Меня вышвырнуло из моего транса; глаза расширены, рот распахнут в молчаливом крике.

– Девочка, – услышала я снова. Я не слышала человеческого голоса после последнего крика тех, кого убили медузы семьдесят два часа назад.

Я огляделась по сторонам. Никого. Медленно-медленно я повернулась и глянула в иллюминатор. Никого и ничего, только чернота космоса.

– Девочка, – медленно повторил голос, – скоро.

Я услышала еще голоса, но они были слишком низкими и потому за пределами понимания.

– Страдание противно пути. Дай нам закончить тебя.

Меня так и подбросило – а кровь в висках стучала так, что я едва не упала в обморок. Вместо этого я болезненно приземлилась на колени, все еще сжимая в руках эдан. Вновь раздался стук в дверь.