Десантник. Дорога в Москву  - Олег Таругин Страница 59

Так быстро Степанов еще никогда в своей жизни не соображал:

– «Первый», смогу. Но нужен переводчик. Дай «Пятого» с фрицем. И пусть «Фиалки» нас прикроют, пока до самолета добежим. С остальным согласен. Ответ?

– Принял, добро. «Пятый», слышал? Работай. Отбой дашь после взлета, сообщишь, что летим на трофейном борте. Сейчас прикрываешь «Нулевых раз и два». «Фиалке» не отвлекаться. Всем внимание. Заряды не экономить, защиту в максимальный режим. Десять секунд. Отсчет!

Алексей взглянул на товарища. На сей раз без малейшего намека на улыбку:

– Ну, что, Вась, вот теперь уж точно наш последний и решительный! Быстро бегать умеешь? Да не отвечай, вопрос риторический. Пистолет приготовь. Пойдешь первым, я прикрываю. Блин, так и не удалось новую машинку опробовать! Обидно, да? Ладно, неважно. Готов?

– Так точно, – как и всегда в момент наивысшего напряжения перешел на уставной язык Борисов. – Когда начинаем?

– Так уже начали, Вась…

Леха вытащил бластер, переключил переводчик на максимальную мощность. В левой руке зажал обратным хватом трофейный штык. Молча кивнул подбежавшему Трофимову с одним из его осназовцев на установленный поверх ствола поваленного дерева пулемет и разложенные на земле запасные магазины, в нескольких словах обрисовав нахождение засеченных позиций противника. Снова взглянул на Борисова:

– За мной! Работаем!

В следующую минуту выяснилось, что так быстро десантник не только еще никогда не соображал, но и не бегал. Даже тогда, когда они с летуном форсировали шоссе под огнем не вовремя появившихся фашистских байкеров. Чисто технически бежать было не столь уж и далеко, метров двести от силы. Но зато по открытому и простреливаемому со всех сторон месту. Заметили их быстро, примерно на середине дистанции. И сняли бы первой, максимум второй пулеметной очередью. Но в этот момент загрохотало, как показалось Степанову, буквально со всех сторон. Собственно, так оно и было. По затаившимся в зарослях гитлеровцам одновременно заработали все имеющиеся в наличии стволы – и ППД диверсантов, и трофейный MG-15, и плазменные винтовки космодесанта. В ответ ударили сразу несколько пулеметов и десятки карабинов. Несмотря на эффект неожиданности, фрицы подарили нападающим лишь несколько секунд форы – даже прилетевшие эсэсовцы, едва успев добраться до опушки, с ходу рассредоточились и вступили в бой. Хоть и оказались при этом не в лучшем положении, поскольку не имели подготовленных позиций.

Однако никто из фашистов не мог даже предположить, что против них начнет работать «умное» оружие, опережающее это время на несколько веков. Пользоваться которым станут невидимые призраки, оказывающиеся одновременно везде и нигде. Локтев прекрасно помнил о низкой эффективности плазмы в лесу и не повторял прежних ошибок. Сейчас спецназовцы работали исключительно точечно, один за другим подавляя очаги сопротивления. Поскольку стрелковое оружие не представляло для них ни малейшей опасности, космодесантники просто сближались с противником прямо под градом пуль, как своих, так и чужих, и расстреливали подсвеченных СУО фашистов буквально в упор, с нескольких метров. И никаких потерь от «дружественного огня».

Вот только космодесантников было слишком мало, всего две боевые пары на несколько десятков опытных и обстрелянных противников, с трех сторон окруживших импровизированную взлетную полосу…

Ну а Леха Степанов? Десантник просто бежал следом за летуном к самолету, периодически останавливаясь и огрызаясь неприцельными выстрелами. Не ради того, чтобы в кого-то попасть – просто обозначал, что он «вооружен и опасен». Чтобы кое-кому жизнь медом не казалась, угу. Немцы тоже стреляли, не менее неприцельно – боялись повредить транспортник. Пилоты которого, внезапно оказавшиеся буквально меж двух огней, откровенно не понимали, как им поступить. То ли драпать из готового в любую секунду взорваться от попадания случайного трассера самолета, то ли экстренно взлетать? Решили, что второе все-таки предпочтительнее, да и приказ был именно таким: высадить группу и немедленно освободить полосу. Взревев выходящими на взлетный режим движками, «Юнкерс» плавно тронулся с места. В проеме десантной двери мелькнул силуэт кого-то из членов экипажа, втянувшего внутрь лесенку-трап и собирающегося закрыть створку. И тут же опрокинулся назад, получив в грудь пистолетную пулю от подбежавшего первым Борисова.

«Надеюсь, это был не пилот», – автоматически подумал десантник, догоняя товарища. – «Иначе Ваську ждет очень неприятный сюрприз».

– Подсади, – при помощи летуна Степанов ужом ввинтился внутрь фюзеляжа. Крутнувшись вокруг оси, огляделся: никого. Штыком законтролил подстреленного фрица – сугубо на всякий случай, поскольку, судя по широко распахнутым глазам, Борисов ни разу не промазал. Перегнувшись через нижний обрез люка (или как там он правильно называется – порог, рампа?), протянул руку:

– Хватайся, быстро! Что, Вась? Колено зашиб? Заживет. Вперед!

Под подошвами ботинок гулко прогрохотал дюралевый пол десантного отсека. Лязгнула распахнутая с пинка овальная дверца кабины. Удивленные взгляды обернувшихся на звук пилотов, оба в наушниках. Руки левого лежат на штурвале, правый, видимо штурман, просто сидит. Успел…

И в этот момент Леха неожиданно понял, что понятия не имеет, что дальше – даже те немногие немецкие слова, что он знал, как-то сразу и напрочь вылетели из головы, вытесненные на задворки сознания сумасшедшим напряжением недолгого бега под пулями. Осталось только хрестоматийное «Гитлер капут» и отчего-то школьно-английское «зэ Ландан из э капитал оф Грэйт Бритейн». Мать и еще раз мать!

Тупорылый ствол плазменного пистолета уперся в висок левого немца.

– Тормози, сука!

– Was? – охнул тот, намертво вцепляясь в рукояти штурвала. – Verstehe nicht!

И это самое «ферштее», которое «нихт», неожиданно вернуло память:

– Хальт! Хальт шнеллер! Шиссен! Шайсе! Хальт!

Рука второго пилота, до этого скрытая от взгляда десантника, рванулась в его сторону. Не пустая, понятно, с пистолетом. Леха отработал на полном автомате, ударив рукояткой бластера. Голова фашиста коротко дернулась, свесившись на грудь; слетевшие наушники сползли на шею. «Вальтер» – удивительно, но сознание успело определить марку оружия – глухо лязгнув, улетел куда-то под ноги. Готов. Похоже, перестарался на нервах. Бах! В спинке кресла появилось небольшое отверстие, тело несчастного пилота снова вздрогнуло. Дважды готов. Васька, твою ж мать! Какого хрена в кабине-то стрелять?! Ладно, все потом, как бы последний уцелевший пилот в обморок от избытка чувств не грохнулся.

– Чего вылупился, по-немецки не ферштеешь? Хальт, я сказал! Иначе тоже шиссен будет! Нихт флай… э-э… флюгер… люфт! – Алексей вновь навел оружие на фашистского летуна. – Ну?!

– Флиген, – запоздало подсказал Борисов, опуская дымящийся пистолет.

– Спасибо. Очень вовремя.

И в этот миг за спиной раздался запыхавшийся голос, произнесший какую-то длинную немецкую фразу. Дергаться Степанов не стал, узнав говорящего. Герр Ланге с сопровождающим прибыли, что уж тут непонятного.