Сомниум - Александра Воронкова Страница 59

* * *

Совершив несколько походов к ручью, я поняла одно: трогать нельзя ничего, потому что оно может зашевелиться, поползти, укусить или просто быть липким, грязным, острым. Получив массу царапин, порезов, ожогов и укусов насекомых, я твердо усвоила эту простую истину. Несмотря на то, что жизнь в тюрьме была ужасно тяжелой, это все равно было лучше, чем существование в опустевшем деинсталлированном мире. Лихорадка не отпускала Энди. Он изредка просил пить и почти все время спал. Миллениум показал мне, как правильно и безопасно держать нож и разрезать парашютную ткань. С помощью ножа я отрезала от парашюта куски ткани, мочила их в воде и прикладывала к горячему лбу Энди. Мы часто ели рыбу, а из нее приходилось удалять кости — этот процесс я плохо освоила и однажды за ужином сильно порезалась. Одну порцию всегда оставляли Энди, и я послушно несла ее в хижину.

Спать на земле было ужасно неудобно, функция массажа отсутствовала. Я все больше скучала по Хакли, который создавал комфорт для меня каждую секунду. Вот уже два дня по вечерам, когда солнце садилось, Энди открывал глаза и старался привстать.

— Подойди-ка, — говорил он мне и, схватившись за мою руку, кряхтя, вставал на четвереньки, и выползал из хижины.

— Ну что за размазня! — ругался он на себя, а потом звал меня: — Эй, девочка!

Опершись на меня, он медленно шел. Я держала его под худой тяжелый локоть и чувствовала силу в этом сраженным болезнью старом теле. Я узнала, что те уродливые насекомые — вкуснейший деликатес для многих заключенных, но все же отказывалась их есть.

— Подай, девочка, мне эту жирную личинку, — говорил Энди, морщась от боли.

Я помню, как впервые прикоснулась к склизкому, мерзкому тельцу насекомого. Моя рука задрожала, и я с трудом сдержала позывы рвоты. Личинка шевелилась, зажатая между пальцев.

— А теперь накорми меня, — сказал он, улыбаясь, обнажив сгнившие зубы.

Я просунула часть насекомого ему в рот и ждала, пока он захватит губами оставшуюся часть личинки. От вида моих страха и отвращения глаза Энди наполнились счастьем. Старик получал истинное наслаждение, глядя на мои мучения, и от этого был противен мне вдвойне.

Я никогда бы не подумала, что настанет время, когда у меня не будет возможности увидеть свое отражение в зеркале. Тут у меня не было зеркала, и приходилось приводить себя в порядок, глядя в воду. Сегодня утром на озере я склонилась над своим отражением и дотронулась до него. По воде побежала тоненькая рябь, исказив мое лицо еще сильнее.

— Ты хорошенькая, — услышала я голос из-за спины и обернулась.

Передо мной стоял темноволосый парень. Он был самым аккуратным из всех заключенных: всегда гладко выбрит, в нормальной человеческой одежде. Я смутилась. Теперь в каждом из заключенных я подозревала кого-то из своих обидчиков. Парень улыбался.

— Я Эрроу.

— Малин, — ответила я, смерив его недовольным взглядом, и поднялась с колен. Я уже некоторое время носила на себе платье-кимоно из парашюта, потому что берегла свою пижаму.

— Я знаю, — ответил он. — Кстати, мы с Аэром были друзьями. Ты можешь на меня рассчитывать.

— Это ты приносишь фрукты в нашу хижину? — осмелела я.

Он еще шире заулыбался.

— Да, это я.

Новый мир требовал новых знаний, которые были недоступны в Доме Культуры. Слишком синее небо или слишком желтые бананы, под цвет солнца, на инсталляциях не шли ни в какое сравнение с тем, какие краски подбирала природа. К сожалению, вся эта красота для такого неопытного пользователя, как я, скрывала сотню опасностей, поэтому наслаждаться пока не получалось. Мне было жарко днем, неудобно спать в тесном гамаке, я не умела плавать и разводить огонь, вздрагивала от каждого шороха при мысли, что это может быть змея, боялась насекомых, на которых никто не обращал никакого внимания. Никогда не думала, что жизнь может быть такой сложной, и что каждый день будет даваться таким трудом.

* * *

— Без Энди как-то скучно, — сказал рыжий. — Сколько он уже болеет?

— Четвертая неделя, — ответила я, не отрываясь от шитья нового парашютного платья. Белой ткани хватало на целый гардероб.

Я уже меньше ранила пальцы, и работа продвигалась гораздо быстрее, чем в первые мои попытки. Сейчас нас было всего пятеро у костра. Рядом со мной сидел Миллениум. Он был моим «неоперившимся учителем», так теперь называл его Энди. Эрроу сидел напротив и швырял ножиком в начерченную мишень на песке. Я изредка поглядывала на него, и каждый раз ловила на себе его тяжелый взгляд.

И Миллениум, и Эрроу нравились мне больше всех. Они еще не утратили свой лоск и не превратились в дикарей. Приличная одежда, выбритое лицо и ухоженные волосы — все это отличало их от большинства.

— Хочешь банан? — спросил Миллениум, доставая его из корзины.

— Давай.

Он протянул мне желтый спелый фрукт. Я отложила парашютную ткань и начала очищать банан.

— Эй, Миллениум, а Энди не станет волноваться? — спросил Брайан. — Я думал, только он может угощать дамочку бананами?

Энди спас меня в ту ночь, назвав своей женщиной. Я понимала, что пока живу в его хижине, нахожусь в безопасности, поэтому приходилось молча сносить постоянные глупые шутки. Миллениум растерялся, и его щеки залил густой румянец. Я жевала мякоть, поглядывая то на одного заключенного, то на другого.

Брайан длинной палкой пошевелил догорающие дрова. Искры тут же взвились в воздух. Бывали моменты, когда я молча сканировала красные от пламени костра лица заключенных, прислушиваясь к своей интуиции и пытаясь угадать, кто был в моей хижине в ту ночь. Каждый раз я думала о ком-то новом. Сегодня это был Брайан. Он мне совсем не нравился, даже Уолтер с его мерзкими волосами был более дружелюбным. Брайн всегда был как будто в стороне, но первым отпускал шуточки в мою сторону.

— А хочешь это спелое манго? — вдруг спросил Эрроу. Он уже стоял тут как тут, протягивая мне бордово-зеленый фрукт. Я взяла и манго.

Эрроу бросил угрожающий взгляд на Миллениума и вернулся на свое место. Меня удивило странное поведение заключенных. Тут что-то было не так. «Нужно будет вечером посоветоваться с Энди», — решила я.

— Хочешь, я завтра принесу тебе киви? — спросил Эрроу.

— Это такие мохнатые и коричневые?

— Да, — улыбнулся он. — Я положу их в корзину, как обычно, завтра утром.

— Хочешь банан? — спросил Иннермост, выпячивая вперед губы, будто хотел кого-то поцеловать.

С этими словами прямо в лицо Эрроу угодила кожура.

Эрроу громко выругался и запустил ею со всего размаха в Иннермоста. В считанные секунды в воздухе уже летал десяток бананов. Нагибаясь и уворачивалась от желтых бумерангов, я испуганно пересела подальше. Вдруг полураздавленный банан упал прямо на мое будущее платье. Во мне поднялась злость.