Коло Жизни. Зачин. Том первый - Елена Асеева Страница 59

– Ноне мы уже приедем в Выжгарт, – Вещунья Мудрая вновь трепетно провела перстами по раненной руке отроковицы, оглаживая ее теперь от кончиков пальцев вплоть до раны, в том числе пройдясь по холсту желтой рубахи. – И тогда ты отдохнешь, выспишься и наберешься сил.

– Бог Воитель сказал быть в Выжгарте не более трех дней… ох… ох… ох, – откликнулась тягостно стеная девочка и поджав руку к груди и ноге, так точно старалась впихнуть внутрь себя раненное плечо.

– Столько сколько нужно, – очень мягко проронила Вещунья Мудрая, и, обхватив скукоженную фигурку отроковицы, прижала к себе. – Столько пока Владу не поправится, так велел Зиждитель Воитель.

Царица ласково прильнула к виску девочки губами и принялась нежно гладить ее длинные волосы, прижав к своей груди голову, меж тем тихонько, что-то напевая. Сереющее небо едва-едва подернулось розоватыми полосами восходящего солнца, и, какая-то большая птица закружила над сидящими обок костерка двумя женщинами, одной впрочем, еще совсем ребенком.

– Эта птица, – молвила Владелина. Легким движением головы, указывая на парящее в вышине создание. – Почасту над нами кружит… с тех самых пор как мы покинули Лесные Поляны.

– Умная, любознательная, смелая и ко всему прочему наблюдательная, – протянула своим красивым с лирическими нотками голосом Вещунья Мудрая, теперь касаясь устами и волос девочки. – Не мудрено, что Зиждитель Дажба сразу обратил на тебя внимание… внимание на сияние твоей души. Такой яркой, насыщенной, смыкающей очи!.. И еще прекрасное качество, как для будущего главы поселения, не вздорная, умеющая подавлять в себе гнев.

– Я не люблю ссориться, – тотчас откликнулась отроковица, нежданно ощутив, как взор царицы будто вонзился ей в макушку. Он, кажется, пытался заглянуть в ее недра, а миг спустя Вещунья Мудрая резко дернулся, качнулась слегка удлиненная на затылке ее голова, точно получив затычину. – Я… я слышала, – смущенно добавила Влада, понимая, что царице не удалось проникнуть в ее мысли, как дотоль Богам, и она тем весьма ошарашена. – Слышала ваш разговор с Рагозой, но не нарочно, – протянула девочка, желая выговориться. – Рука дернулась и я пробудилась. Наверно надо было показать тебе, что я пробудилась…

– Я видела, что ты проснулась, – произнесла Вещунья Мудрая, и голос ее звучал, несмотря на только, что произошедшее ровно, отчего прислушиваясь к его тональности Владелина так не поняла сердится та на ее пробуждение или нет. – Но не стала прерывать начатого разговора. Ты должна подружиться с Рагозой, должна суметь расположить его к себе.

– Зачем? Он лгун, – дюже резко изрекла девочка и сотряслась всем телом, оно как рука дотоль вроде притихшая стремительно дрыгнула, вроде вдарив чем острым в локоть и единожды в плечо. – Он солгал тебе, – кривясь от боли, продолжила сказывать юница все тем же негодующим тоном. – Я никак его не задела, никаким словом не обидела… Я до вчерашнего вечера с ним толком и не говорила, оно как вскормленники Выхованка и Батанушки не дружны с Баганской ребятней.

– Я все это знаю, – вступила в долгую речь отроковицы, царица, перебивая ее, и легохонько провела перстами по лбу, смахивая оттуда россыпь выступившего мелкого пота. – И про то, что он солгал, и что ты с вскормленниками Багана не дружишь. Однако теперь ты должна научиться находить общий язык не только с теми, кто тебе по душе, но и с теми, кто на первый взгляд неприятен. Тем более Рагоза вызвал в тебе жалость… ведь вызвал? – чуть слышно вопросила царица и резко смолкла, теперь точно затаив дыхание.

– А ежели, я не хочу с ним находить общий язык? – немедля переспросила Владелина, вспоминая давеча испытанные противоречивые чувства к мальчику, однако ноне не очень-то желая уступать велению царицы.

– Ты постараешься, я так думаю, – видимо, Вещунья Мудрая ждала иного ответа, посему голос ее прозвучал несколько озадаченно. – Постараешься выполнить мою просьбу. – Царица явно шла на уловку, потому так тепло просияла улыбкой, свет от которой опустился на лицо девушки неотрывно смотрящей на густоватые, серые испарения, кружащие над гладью зеркальной воды и подсвеченные лучами подымающегося солнца. – Не правда ли, – дополнила она теперь и вовсе умиротворенно.

И Влада также широко улыбнувшись в ответ, порывисто кивнула.

До Выжгарта тропа пролегала все по тем же пологим скатам гор, каковые по мере движения подымаясь, окружали все пространство окрест и мощными грядами тянулись куда-то в безбрежную даль, вроде смыкаясь с небосклоном. Удивительным по облику был общий вид местности, где берущие свое начало со склонов гор реки скатывались в размашистые долины. Иноредь над теми реками нависали чудные по живописности и очертаниям кручи напоминающие головы зверей аль птиц. Сами долины замыкали не менее высокие, точно нарочно поставленные с обеих сторон каменистые утесы по поверхности оных ползли только мхи и вовсе какие-то коротюсенькие, изогнутые деревца. По мере приближения к Выжгарту местность становилась все более каменистой. На склонах виднелось множество воронок, ям и пещер, а в ложбинках почасту хоронились небольшие в размахе озера. Поперечные долины разделялись теперь короткими отдельными кряжами, где инолды с трудом пробивая свои узбои, струились со склонов реки али лежали озера, с весьма изумительными по красоте берегами, окаймленными молодыми пихтами и елями.

Вмале деревья дотоль покрывающие горные хребты спустились к их подножиям, почитай полностью уступив место на вершинах и склонах гряд почве с обширной россыпью булыжника и редкими вкраплениями кустарника, мха и иной невысокой растительности, али крупными пежинами луговых полян. Продвигаться по таким каменистым склонам было весьма сложно, потому путники, ведомые пробитой ювелирами и кузнецами тропой, спустились в пологую долину и поехали вдоль берега неширокой реки, проложившей свой путь прямо в густом краснолесье, где елово-пихтовые чащобы нежданно смешивались с сосновым бором. Изредка средь той частоты леса просматривались белыми пятнами березняки, так дивно украшающие зеленые рядья деревов. В этой долине деревья отличались особой могучестью, а ступать в само краснолесье и вовсе было пугающе, оно как поваленные стволы там располагались массивными рядами, ветки, опавшая хвоя и листва образовывала высоченные подстилки и непроходимые смурные гущи.

Выжгарт вырос также внезапно, как когда-то и сами горы. По первому притомившейся от бессонной ночи и многочасового перехода Владе, почасту кривившей свое личико от непрекращающейся боли в ране и резких сокращений мышц и нервов в локте и плече, показалось, что замыкающая долину вогнутая кривизна горного кряжа, была обильно усыпана выпирающими вперед горизонтальными и отвесными будто расколотыми выступами. Однако немного погодя она разобрала, что это не выступы, а большущие площадки, отходящие от склонов да там и сям расположенными друг над другом. Кое-где, это просматривались, вроде земляных насыпей ровные уступы, поместившиеся впритык к склону горы. На каждой таковой террасе располагались поселения вельми мощные по размерам окруженные по краю высоким тыном, твореным из часто вбитых в землю один подле иного мощных стволов дерева, дюже потемневших от времени, сверху увенчанных зубчатым резным гребнем. Проем, свободный от каких-нибудь ворот, сверху украшали вырезанные углом обналичники и торчавшие над ними на высоком шесте крупные черепа оленей с витиеватыми рогами, посеревшие, с посеченной поверхностью кости и полыхающими зеленью огней камнями, вставленными в глазницы. Сразу же за тыном поместилась и вовсе высоченная выглядывающая из-за края гребня каменная голова с низким лбом, выступающим вперед надбровьем, притапливающим само лицо внутрь головы, с топорщившимися круглыми ноздрями, выпученными устами и совсем крошечными глазками. А обок той головы поместились сложенные из дерева строения с махунечкими слюдяными окошками, где крышей служила чаще солома, реже черепица. Таких площадок огороженных тынами, с каменными головами энжеев было достаточно много раскидано по склону горы и к центральному из них, поместившемуся, словно посередь иных селений вела ездовая полоса. Ко всем иным дорога хоть и смотрелась весьма утоптанной, впрочем, была многажды более узкой, оная извиваясь, струилась по самому склону кряжа.