Мародерские хроники - Олег Кожевников Страница 59

— Наденька, закапай нашему болезному расширяющие зрачок капли.

Потом, повернувшись ко мне, заметил:

— Ну что, Батя, возраст–то берет свое. Теперь понимаешь, что нельзя быть во всех бочках затычкой, у нас вон полно молодых, здоровых мужиков. А ты все вровень с ними пытаешься делать. Слушай Дохтура, он дело знает. Надеюсь, что сейчас–то ты не будешь упорствовать и рваться управлять вездеходом. Нужно тебе немного полежать в кунге, отдохнешь здесь, наберешься сил, и все нормализуется.

— О чем разговор, Дохтур, — ответил я, — тем более что поеду не один, а в обществе таких прелестных дам.

Потом, сидя уже с закапанными глазами, продолжил:

— Слушай Игорех, а давай ко мне, пусть порулят твоей скрипучей таратайкой новые ребята, а мы тут с тобой пулечку на двоих распишем. Опять же, эликсиром полечимся, а то, боюсь, как бы твои уши не отказали, как мой глаз.

Игорь, уже севший за стол и подкручивавший что–то в приборе, глянул на меня, усмехнулся и ответил:

— Батя, да ты просто экстрасенс какой–то. После того, как ты прошел в кунг, мы там, на улице договорились, что вместо меня и тебя, управлять вездеходами будут Миша и Василий. Ребята сейчас пошли перекусить и отдохнуть в женский кунг, а движение начнут после того, как я дам отмашку. Так что, у нас с тобой скоро начнется райская жизнь, можно будет от души отоспаться.

— Вот видишь, Дохтур, как полезно иметь слабые места в организме. Считай — мой глазик спас твои уши. Поэтому, ты как истинный джентльмен, должен растрясти свои запасы эликсира. Ибо, только он даст мне силы бороться с проклятой болезнью.

— Алкоголь только больше навредит твоему недугу, — ответил мне Игорь:

— Сам знаешь, он повышает давление, а эликсир, к тому же, является стимулирующим средством. Поэтому — фиг тебе, а не эликсир, обойдешься и чайком. Иначе, приняв эту амброзию, ты разнесешь всю нашу будку и хорошо, если только руками, а не головой.

Примерно в таком вот ключе и текла наша беседа, пока, под воздействием капель, мои зрачки не расширились до максимального размера. После чего и началось обследование моих глаз, которое продолжалось минут тридцать. Затем, Игорь похлопал меня по плечу и заявил:

— Ну что, Батя, похоже, тебе, при таком ярком свете, больше водить вездеход нельзя, но не расстраивайся — зрение я тебе восстановлю. У тебя кровеносные сосуды возле зрительного нерва, пережаты каким — то воспалением и глаз плохо снабжается кислородом. Так что, придется потерпеть укольчики и колоть нужно будет прямо под глазное яблоко, поэтому, не дергайся, а то может получиться гематома, и придется тебе ходить с фингалом под глазом.

— Да черт с ним, этим фингалом, лишь бы зрение восстановилось, — воскликнул я, — коли, эскулап, буду неподвижен как скала.

Игорь о чем–то тихо переговорил с Надей, она оделась и вышла из кунга. После небольших препирательств, он выпроводил из кунга и Машу. Затем, усадив меня вплотную к стене, заставил головой плотно к ней прижаться и, смотря в потолок, замереть. С небольшим мандражем я выполнил это требование, и он разовым шприцем ввел мне лекарство, как мне показалось, прямо в глаз. Сам укол длился от силы — секунд пять, потом — минуты три, крепко прижав к ранке смоченную в спирте ватку, я отходил от испытанного шока. Дохтур же, коротко хохотнув, предложил испуганно наблюдавшим за этой процедурой нашим новым девушкам отвернуться, а мне он сказал:

— Ну что, Батя, а теперь наступает приятный момент, называется — укол в задницу. Так что, вставай, поворачивайся и приспускай штаны.

— Ты же ничего не говорил о других уколах, — возмущенно пробормотал я, — что же, по–твоему — неприятный момент, если это ты считаешь приятным.

Игорь опять хмыкнул, набирая при этом в шприц лекарство, и ответил:

— Например, предыдущий укол, был не совсем приятным. Так что, расслабься, подставляй задницу и постарайся получить удовольствие. К тому же, готовься, как только Надя принесет оборудование, будем ставить тебе капельницу.

— Что, и это еще не все? Ты просто медицинский маньяк какой–то. Рад, наверное, что дорвался до такой безропотной жертвы, как я, а что? Не кричу, не дергаюсь, молча, выполняю все твои указания — мечта, а не пациент. К тому же, и эликсира можно беззастенчиво лишить.

Игорь, опять улыбнулся и ответил на мои стенания:

— Что–то, Батя, ты стал очень разговорчивым и капризным, наверное, мне все–таки нужно будет рассмотреть вопрос о назначении тебе курса двухведерной клизмы. Думаю, после этого твои жалобы сойдут, на нет, и можно будет спокойно заниматься лечением глаза. А пользу капельницы, я думаю, ты оценишь дня через два, когда сможешь видеть своим ослепшим глазом. Ты радуйся, что Галя перед самым нашим выездом наготовила раствор для капельницы, им мы быстро почистим твои сосуды, и ты будешь себя чувствовать лет на десять моложе.

В этот момент в кунг вошла Надя, она принесла штатив для капельницы и пакет с медикаментами. После этого, меня уложили на боковую лавку, где и пришлось лежать минут тридцать, пока из большой колбы по капле стекал мне в вену этот лечебный раствор. Пока я лежал, у меня побывала целая череда посетителей. Каждый из них пытался меня как–то развлечь, по делу говорил только Саша. Мы с ним решили, что как только закончится эта процедура, караван немедленно двинется дальше и больше длительных остановок из–за меня делать не будет. Машу, которая все это время сидела рядом, я, все–таки, уговорил ехать в женском кунге — нужно было кому–нибудь сидеть с Ваней.

В общем, вся эта суета вокруг меня продолжалась более трех часов. Когда наш караван тронулся, солнце уже давно скрылось, но полной темноты не было, в небе ярко светила луна, и вся окружающая местность серебрилась отраженным от снега светом. Температура была -14 градусов, было очень тихо, не было даже намека на ветер.

Так долго отдыхать, лежа на постели в кунге, было непривычно, но чертовски приятно. Я, первоначально, начал прислушиваться к беседе наших новых девушек, но минут через двадцать меня убаюкало неспешное покачивание кунга, монотонные скрипы двигающегося вездехода и тихое журчание женских голосов. Уснул я, несмотря на храп, доносившийся от спального места Игоря, который начал издавать эти звуки, буквально на пятой минуте после начала движения.

Проснулся я от какого–то непривычного ощущения, минут пять лежал и пытался разобраться, что же изменилось в окружающей обстановке. Потом до меня дошло, что мы стоим, и я подумал, что это остановка на пересменок. Но, посмотрев на часы, увидел, что после начала движения прошло уже больше шести часов, и эта остановка не могла быть плановой. Меня мгновенно захлестнула волна тревоги, и я, вскочив, начал судорожно одеваться. Все остальные пассажиры кунга безмятежно спали, несмотря на то, что в окна уже начал пробиваться яркий солнечный свет.

Когда я уже собирался надевать теплую куртку, меня осенило, что я могу связаться с кабиной УРАЛа по переговорному устройству. Этой системой были оборудованы оба наших кунга. Только я подошел к стене, где висела переговорная трубка, как распахнулась входная дверь, и в кунг ввалился Флюр. Он был немного раскрасневшийся от мороза, и лицо его не выражало никакой тревоги. Это меня немного успокоило, но я все равно засыпал его градом вопросов: