День академика Похеля - Леонид Каганов Страница 59

Теперь Мамма Сонним нависала над ним.

— Я желаю тебе доб…

Закончить он не успел. Чудовище взревело так, что сквозняк долетел до Капитана с Кимом, а затем вцепилось когтями в грудь Артамонова. Затрещали ребра. Оторвав тело от земли, Мамма Сонним распахнула рот, усеянный ярко-белыми зубами в несколько рядов, и впилась в добычу.

Капитан резко потянул ствол штурмовика, но Ким молниеносно сжал его плечо.

Несколько бесконечных секунд слышался только хруст дробящихся костей — Мамма Сонним терзала тело, остервенело и неуклюже расшвыривая в разные стороны окровавленные куски. Долетев до мраморного пола, куски исчезали, превращаясь в тоненькие резиновые лоскуты. Это были куски детской игрушки, но какой — понять было уже невозможно.

Ким и Капитан как по команде вскочили и, не сговариваясь, бросились вверх по лестнице.

* * *

— Это предательство, — зло говорил Ким, целясь в замок люка, ведущего на чердак. — Мы его бросили.

— Это отступление, — упрямо ответил Капитан, но выстрел заглушил его слова. — Мы его не могли спасти.

Ким распахнул люк и прыгнул. В воздухе мелькнули тяжелые ботинки и скрылись. Капитан бросился следом, подтянулся и оказался на чердаке. Он захлопнул под собой люк и огляделся. Чердак маленький, низкий и пустой, прижать люк нечем. Даже не чердак — комнатка с люком вниз и дверцей на крышу. Ким с разгону вышиб дверцу, и оттуда ударил лунный свет.

Добежав до края крыши, они остановились и, не сговариваясь, упали на холодный битум. Сверху палила огненно-рыжая луна, круглая и выпуклая. Шумел ветер, поскрипывали елки, и вдалеке ухал филин.

— Хороший был пансионат, — сказал Капитан. — Ты бы хотел здесь отдохнуть недельку-другую?

Ким не ответил.

— В смысле, если б ничего не было, — зачем-то уточнил Капитан.

Ким снова не ответил. Они лежали молча, впитывая спинами прохладу крыши.

— Она большая, может не пролезть сквозь люк, — сказал наконец Капитан. — В случае чего с крыши должна вести пожарная лестница, я ее видел…

— Можно и спрыгнуть.

— Пять этажей?

— Я спрыгну, — уверенно сказал Ким. — С трех-четырех прыгал легко. Если прыгать аккуратно, по стенке — ничего не сломаешь.

— Что-то я не видел, чтоб ты с пятых этажей прыгал…

— Ты многого не видел, что я умею…

— Научишь?

— Когда все закончится.

Капитан подполз к бортику и долго-долго смотрел вниз.

— Лестница есть? — не выдержал Ким.

Капитан покачал головой.

— Даже земли нет. Этажей нет. Пропасть и пламя.

Ким вскочил, подбежал к краю и глянул вниз.

— Да… Так мы еще никогда не попадали. Плохие штуки здесь творятся с пространством.

Они отползли от края и снова уставились на луну.

— Не надо было пускать Артамонова. Надо было мне попробовать, — глухо произнес Ким.

— Успеешь попробовать. И я успею…

— На нее ничего не действует, никакое добро.

— Не знаю… — задумчиво сказал Капитан. — Не знаю. Что ни говори, он все-таки хотел ее уничтожить…

— Нет.

— Да.

— Нет.

— И ты не хочешь?

— Не хочу.

— А по большому счету?

— Не хочу. — На этот раз Ким помедлил.

— Врешь, — зевнул Капитан. — Мы здесь для того, чтобы ее уничтожить. И если мы клянемся, что пришли с миром, — мы делаем это, чтобы победить. И если искренне желаем добра — мы желаем это, чтобы уничтожить. Замкнутый круг.

— Почему обязательно уничтожить? Изгнать обратно.

— В небытие. Это не одно и то же? — Капитан вздохнул.

— И что ты предлагаешь?

— Не знаю. Мне кажется, что все дело в той молитве на корейском, если бы мы сумели ее прочесть…

— Не сумели бы. Да и компьютер остался на подоконнике.

— Тогда надо успокоиться. Делать вид, что ничего не произошло. Лечь спать.

— Спать — хорошая идея, — ответил Ким и тоже зевнул.

— Может быть, утром… — начал Капитан.

— Утро не наступит. Оно должно было наступить два часа назад.

Капитан замер и сжал зубы, но ничего не ответил. Они закрыли глаза и долго лежали молча, пока снизу не послышался рев.

— Уже по пятому ходит, — шепотом произнес Ким. — Ты спишь?

— Сплю, сплю, — откликнулся Капитан. — Спи давай.

Рев повторился. А когда он стих — заорали собаки в ельнике.

— Собаки в ельнике, а ельника нет, — сказал Капитан.

— Вот твари, — откликнулся Ким. — Собак надо было пристрелить еще на въезде.

— Гаси эмоции, — сказал Капитан. — Гаси.

Ким рывком привстал и поднялся на ноги.

— В конце концов, я воин. Мой отец был воин. Мой дед воин. Мой прадед воин. Я тоже хочу погибнуть с оружием.

— Сядь, — сухо сказал Капитан. — Это приказ.

— Извини, — покачал головой Ким. — Больше нет приказов.

— Ким, ты умный и хитрый. Ты сильный и смелый. Ты многое понимаешь лучше и быстрее меня. Я тебе этого никогда не говорил, но ты сам это знаешь. Ты — лучший боец. Ты — эксперт. Но командир — я.

— Не сейчас. Я спущусь к ней. Получится — так получится. Не получится — не получится.

— Что получится?

— У нас нет выхода, — ответил Ким. — Мы не можем ее изгнать так, чтобы при этом не желать ей зла. Ты же это понимаешь? Мы не можем ее любить, потому что она — враг.

— Надо пытаться. Надо справиться. Сосредоточиться. Победить себя.

— Победить себя? Ты способен пожелать ей добра, успехов и хорошего настроения? Искренне? Не так, как Артамонов?

— Значит, надо сломать свои мозги! Сойти с ума! На время… — Капитан вскочил на ноги, подошел к краю крыши и долго смотрел в пылающую бездну, кусая губу. — Хорошо, что ты предлагаешь?

— Драться, — ответил Ким. — Мы пришли для того, чтобы драться, нас послал сюда генерал, чтобы мы дрались, это наш долг. И у нас нет выбора.

— Ты просто погибнешь, только быстро и в бою, — пожал плечами Капитан. — Не раздумывая, не принимая решений, не мучаясь вопросами. И лично для тебя это неплохой выход. Но только для тебя.

— Нет. Это выход для всех. Потому что только долг мы можем выполнять спокойно и без эмоций. Без обмана и без лицемерия. Понял?

— Не понял.

— Да? — Ким прищурился. — А ты вспомни, как брали дом Агиева.