Пламя подлинного чародейства - Владимир Мясоедов Страница 59

— Ой, неспокойно у меня на сердце, — решила Сандра, когда наше сборное войско разнообразных преступников, шалея от собственной наглости и трясясь от тщательно сдерживаемого страха, стало подступать к лагерю легионеров. До частокола ограды оставалось еще, наверное, метров пятьсот, но уже ясно было, солдат там нет. Иначе нас бы встречали. Пусть и стрелами. Ну ворота бы закрыли точно.

— Случались раньше приступы ясновидения? — заинтересовался я, припомнив один такой, произошедший несколько месяцев назад. До сих пор его разгадать так и не получилось. Ну, положим, машина может быть символом, обозначающим наше войско. Такое же сложное образование, состоящее из множества слаженно работающих деталей, да которое к тому же легко испортить, поцарапавшись о слишком крупного противника. Но тогда, получается, учебный легион скоро будет уничтожен? И при чем тут, скажите на милость, азиаты с их междоусобными разборками? Или мое сознание так интерпретировало борьбу света и тьмы, обострение которой случилось позапрошлой ночью?

— А-а-а! Сгинь! — Крик, приглушенный расстоянием, тем не менее оставался достаточно пронзительным, чтобы заставить нестройно шагающих заключенных сбиться в кучу и затормозить. Звуки определенно издавал человек, причем насмерть перепуганный. А их там, куда мы направлялись, вроде как быть не должно. — Прочь, твари! Прочь! Изарио Айро еще никто не сжирал! За мной, за мной, братья!

— Чего встали! — заорал какой-то десятник женского пола. Поскольку Кассандра начинала именно как предводительница не всех заключенных, а именно той их части, которая ходит в юбках, то после ее окончательной победы (как единственной оставшейся крупной силы в лагере) бывшие с ней с самого начала люди естественным образом получили повышение и право командовать остальными. За практически каждой из достаточно боевитых и решительных баб закрепили свой маленький отрядик, и за неподчинение командирше клейменая аристократка сурово карала. Вплоть до высшей меры. В результате в войске образовался если не матриархат, так нечто к нему близкое. Мужики поначалу бурчали, но быстро смирились. Хорошие отношения дамами оказались единственным способом, благодаря которому они могли все-таки завалить их где-нибудь в укромном уголке. А близких контактов весьма определенного рода заключенным, многие из которых попали в учебный легион прямиком из тюрем, хотелось. Насильники, впрочем, тоже имелись. Но, после того как я выследил и прикончил то ли седьмого, то ли восьмого, они как будто вымерли. Ориентировался по оставшимся на жертвах (осталась жива лишь одна из них, да и то скорее по недосмотру извращенца) телесным жидкостям, в магическом плане от крови отличающимся не сильно. — Вперед!

— Копья опустить! — Молодой парнишка, попавший в среду уголовников прямиком из церковного хора, откуда вылетел за незаконный сбор пожертвований, идущий исключительно в свой карман, послушно повторял фразы Кассандры луженой глоткой, неплохо заменяющей мегафон. — Щиты поднять! Пращники на фланги!

— Пол царства за винтовку с оптическим прицелом, — выругался я, заметив какое-то шевеление в воротах. — Или нет. Скорее за брандспойт со святой водой!

Из разгромленного лагеря вылетели, сверкая пятками, человек пять или шесть. Один из них, самый медленный и тучный, оказался облачен в рясу священника Отца Времен, а остальные сильно напоминали крестьян. Следом за ними на первый взгляд вроде бы неспешно и неловко, но на самом деле, мало чем уступая хорошему бегу трусцой, ковыляли лишенные плоти скелеты, сжимающие в руках мечи.

— Стоять! Держать строй! — надрывалась Кассандра, а следом за ней и живой рупор аристократки. — Не пятиться! Куда?! Ослепли вы, что ли, остолопы? Покойников всего два десятка! Слышите? Двадцать. Два раза по десять! А вас тут шесть сотен с хвостиком! В тридцать раз больше! Да мы их шапками закидаем! Толпой затопчем! Плевками утопим!

— Вот уж последнее вряд ли, — всерьез усомнился я в возможности проделать вышеозначенное с поднятыми мертвяками, у которых и легких-то видно не было. Тем не менее, к счастью, опомнившееся от первого шока, вызванного лицезрением, войско приободрилось и пятиться назад перестало. Пращники, вышедшие из строя, чтобы не попасть камнями по кому-нибудь из своих, обрушили на ковыляющих вперед мертвяков целый град булыжников. Вероятно, у них дрожали руки, потому что, хоть совокупный вес снарядов и равнялся шлакоблоку, пошатнулся далеко не каждый скелет, а упал так и вообще всего один, которому чисто случайно разнесло вдребезги черепушку.

— Да что ж вы делаете, ироды! — Вопль приблизившегося священника был наполнен болью и мукой. Какой-то особо «меткий» заключенный засадил ему окатышем прямо в выступающее вперед, словно корма ледокола, брюхо. — Прокляну! Вот отдышусь только. Изарио Айро еще никто не побивал камнями!

— Это откуда ж у него такое имечко? — удивилась Сандра, по мере возможности не отлучавшаяся далеко от своей ненаглядной воспитанницы, и раскрутила собственную пращу, размерами превосходящую три обычных. Сил у мутантки хватало, чтобы кидаться, причем прицельно, целыми кирпичами. Ближайшего к слуге Отца Времен скелета словно из пушки разнесло. Настоящий булыжник попал ему в верхнюю часть грудной клетки и разворотил ее к черту, буквально раздробив позвоночный столб. — Неужели из южных провинций священника сюда занесло? Помнится, только там так гласными увлекаются.

— Меня больше интересует, откуда дровишки, — вздохнул я, с большим неудовольствием увидев новых покойников, вышедших из ворот лагеря. Эти были куда более медлительными. Но зато они сохранили на костях немного плоти, да к тому же поголовно оказались в кольчугах, которые кто-то основательно разворотил когтями и, кажется, немного погрыз, стремясь выколупать из своеобразной консервы желанное мясо. — В смысле мертвецы. Нет, понятное дело, что перед нами легионеры, не прошедшие перерождения, но почему они тут? И атакуют явно бестолково, показывая, что ими никто не управляет, а значит, поблизости нет ни колдунов, ни демонов. Но вчера их вроде не было, если верить нашим разведчикам.

— Вряд ли они далеко углублялись в лагерь, — пожала плечами Сандра, наблюдая, как крестьяне неловко топчутся перед опущенными наконечниками, пусть и деревянными, но остро наточенными, которые никто и не подумал поднимать. — Скорее у ворот огляделись, цапнули вещички с ближайшего убитого и бежать кинулись, не дожидаясь, пока их кто-нибудь выйдет встречать. А может, трупы лишь сегодня ночью поднялись.

— Эй вы, остолопы деревенские! В сторону! — командовала моя девушка, словно опытный полководец. — С боков строй обходите! Не стойте, как коровы, а то щас покойники за хвосты цапнут!

— Поберегу магию, — решил я, наблюдая, как разрозненный строй мертвяков вполне успешно останавливают дрекольем. — Мало ли кто еще сегодня может встретиться.

Под градом камней, которые посылали отступившие на безопасное расстояние пращники, скелеты качались, теряли конечности, а то и вовсе оседали на землю грудами костей. Немногих счастливчиков, все-таки дошагавших до строя, встречало сразу по три-четыре оглобли. Парочка упиралась в грудь, не давая дотянуться до ее владельца мечом, руками или пастью, а остальные охаживали живого мертвеца с боков и сверху. Особой крепостью те не отличались, хотя, конечно, и превосходили по выносливости людей. Если человек, получивший по голове удар лесиной, переставал быть опасным моментально и весьма надолго, то череп чересчур активного покойника приходилось буквально измолотить в труху, чтобы тот успокоился. А удары по корпусу они вообще игнорировали, если те не лишали их конечностей или не перебивали позвоночник. К счастью, бить по ногам трупов не старались, а сами они не додумались упасть на землю и подползти к незащищенным ногам заключенных. Длинные копья, удерживаемые из-за веса двумя-тремя людьми, отразить подобную атаку вряд ли бы помогли.