Моя темная королева - Кристина Тэ Страница 59

Легче станет не сразу, я знаю. Но я даже смерть мамы пережила, так что и с этим свыкнусь, ведь на сей раз у меня есть утешение.

Волк, который наконец может отправиться домой.

Искра, познавшая свою суть.

Целое королевство людей, вернувших себе лица и свободу воли.

А еще Принц. Теперь у меня есть Принц.

Олвитанский берег совсем не похож на ирманский. Небо здесь ниже, ветры – злее, а волны – выше.

Я сижу на грубом каменном парапете, поджав под себя ногу, и наблюдаю за суетой в порту. Народу и кораблей там столько, что еще парочка – и им придется швартоваться друг на друге, а крики, наверное, уже сейчас слышны даже в Лостаде.

– Дикий люд, – ворчит сидящая рядом Искра, пытаясь совладать с необузданными рыжими прядями, что никак не желают оставаться в косе. – Дали б бедолаге отдышаться.

Бедолага – это олвитанский Король, как оказалось, сохранивший остроту ума, хоть и утративший крепость тела. Весть о возвращении власти в его руки разлетелась по миру раньше, чем сгорел в жаровом пламени твой последний волосок, и когда я закрывала шкатулку с твоим прахом – в порту уже толкались корабли первых посланцев, жаждущих либо воспользоваться слабостью обезумевшего правителя, либо заключить союз с победителем.

Взращенная тобой чаща вдоль сухопутных границ вынудила даже трогмеретцев, арьёнцев и лейдфарцев идти по морю, что вряд ли их сильно порадовало, так что сейчас остается только посочувствовать Королю. Впрочем…

– Думаю, он рад заняться делом, – говорю я. – Рад… жить.

Искра передергивает плечами:

– А Принц?

– Что Принц?

– Он тоже рад торчать во дворце?

Я поджимаю губы и отворачиваюсь.

Мы покинули Абру три дня назад, и все это время я жду Принца. Он просил не отплывать без него, хотел проводить, проститься, но, похоже, никак не может вырваться из лап воспрявшего от трехлетнего сна брата.

– Он приедет.

– Ага, – фыркает Искра. – Смотри, капитан уже бьет копытом. Говорит, даже будущей королеве не положено так его задерживать.

Я вздыхаю:

– Ты опять?

– А что я? Воду в решете не удержишь.

– Вы с Волком сами эту воду и расплескали! – Я возмущенно вскидываю руки. – Зачем было разносить эти сплетни?

– Никаких сплетен, – улыбается Искра. – Лишь мудрость древней провидицы. Готова поспорить, ирманские министры уже ждут тебя на берегу с венцом наперевес, дабы проверить, признает ли он в тебе королевскую кровь.

Я закатываю глаза и вздыхаю:

– Думаешь, мне нужен этот венец?

– Думаешь, тебя кто-то спросит? Такая кровь не только наделяет силой, но и обязывает. Трон – это не просто удобный стульчик, но долг. Ты последняя из рода, и, поверь, министры с радостью свалят на твои плечи все проблемы разоренного королевства. Тем более под прикрытием столь громкого пророчества.

– Его можно толковать по-разному, – вяло отзываюсь я.

– Точно. Поэтому мы с Волком слегка его изменили, чтобы избежать разночтений.

– Вы…

– Когда дочь твоя станет невестой, – прерывает меня Искра, – она пробудит для Ирмании мудрую и благородную правительницу. Когда дочь твоя станет женой, она наделит даром ведуна будущего ирманского короля. Что скажешь? Не так изящно, как было, но куда точнее.

– Вы безумцы, – шепчу я.

– Мы вестники, – возражает она. – К тому же я всегда мечтала побывать на королевской свадьбе.

Чувствуя, что краснею, я вновь перевожу взгляд на неспокойное Закатное море.

– А Принц мечтает восстановить родной Олвитан. Так что зря вы решаете за нас…

Искра смеется, громко, искренне, и мне на глаза от обиды наворачиваются слезы.

– Боги, девочка, похоже, все это время мы с тобой общались с разными Принцами. Я, например, увидела в нем совсем другие мечты и желания.

– Знаешь что… – Я спрыгиваю с парапета, трясу затекшей ногой и гневно смотрю на Искру. – Не надо… в это лезть. Он нужен Олвитану, а я… просто хочу домой. Министры найдут кого короновать, и все эти глупые…

– Знаешь что, – перебивает она, тоже вставая, – не время прятать голову в песок. Охотник погиб, потому что верил в тебя. И так же поверят тысячи, услышав слова Мертвой. Повторяю, это не выбор, а долг. Не награда, от которой можно отказаться, но величайшая честь, потому что с каждой минутой при звуке твоего имени все в новых и новых сердцах разгорается надежда. Ты в ответе за них.