Безопасный уровень - Константин Зубов Страница 59

Не найдут, по крайней мере, не так быстро.

Убедившись, что все на меня смотрят, я извлек из рюкзака и поставил на край платформы устройство, которым любезно снабдил меня Кирилл.

— Есть ли в пещере двигающиеся объекты? Например, какие-либо существа крупнее кошки, автоматические двери или окна, которые открываются утром. Или еще что-то, что может неожиданно без вашего ведома пошевелиться?

Они недоуменно пучили глаза.

— Короче, вот это, — я показал на устройство, — бомба.

Девять белых тел выделялись на фоне темной пещеры.

— Очень мощная, разнесет все здание! — я вспомнил, как Софья плакала у ног Иры, и сейчас, видя страх пришельцев, упивался своей властью над их жизнями. — Она настроена на мой чип и работает следующим образом: если в пределах двадцати метров что-то пошевелится сильнее, чем заложено программой, например, кто-то из вас развяжется и прыгнет, или дверь откроется, она взорвется. Не среагирует она только на меня. Отключается сложным цифровым паролем. Поэтому повторяю вопрос: есть неожиданно двигающиеся вещи в пещере?

Потрясенные, они переглянулись и одновременно все покрутили головами, мол, нет.

— Хорошо, — я нажал кнопку и активировал бомбу. — Я буду спать три часа. Потом продолжим.

Ядерная смесь лекарств должна помочь организму выспаться за короткое время. Я включил на полную мощность подогрев куртки, накинул капюшон и лег на покрытый мягким мхом пол платформы. Рюкзак заменил подушку. Последнее, что я увидел, проваливаясь в сон, — темный неровный свод пещеры, льющийся рассеянный свет и пылинки, кружащиеся в нем.

Убранство дома меня ошеломляет, мы нашли именно то место и тех людей, которых искали. Повсюду образцы, доказывающие их виновность.

В первую очередь, конечно, электричество. Комнату, где я допрашиваю пленных, освещает яркая лампа накаливания. Да, работа грубая, но тем не менее. Стекла в окнах, преимущественно теперь разбитых, также достаточно высокого качества. Диван, стулья, шкафы и кресло, в котором я сижу, могли быть изготовлены только с применением хороших инструментов. Но больше всего меня поражает — и я долго не могу оторвать от него глаз — работающий компьютер.

Выследив деревню, я сорвал джекпот. Это однозначно один из главных террористических центров, и теперь охотники смогут через него выйти на остальные. Моя задача — собрать базовую информацию по горячим следам.

Дело двигается медленно. Пленники, в основном молодые мужчины и женщины, признают, что сами изготавливают все необходимое, но связь с другими ячейками организации отрицают. Сильно мешает незнание ими английского языка.

— Не делайте из меня дурака! — я стою над сжавшимся на полу парнем, он закрывает окровавленными руками голову. — Нам отлично известно, что вы посылали радиосигналы!

Хендрикс переводит.

Парень что-то лопочет в ответ, не убирая ладони от лица. Я различаю только имя Вейж, его называли и другие. Как объяснил мне Хендрикс, это имя на языке дикарей означает «большой мудрец».

— Говорит то же, что и остальные, — Хендрикс недоверчиво смотрит на террориста, — они, якобы, просто живут: ловят рыбу, охотятся, мастерят безделушки. Иногда Вэйж зовет их послушать музыку; когда в приемнике вместо музыки непонятные слова, он всех выгоняет.

Я устало падаю в кресло (удобное оно все-таки) и смотрю сквозь разбитое окно в непроглядную черноту ночи. Дождь не прекращается. По осколкам стекла, торчащим из рамы, текут капли, частично попадая в комнату и стекая по стене, образуют лужу на полу. К утру тут все затопит, трудно будет поджигать.

Пожалуй, пора заняться этим мудрецом, остальные пешки, и просто выполняют грязную работу. Надеюсь, он уже пришел в себя. Я приказываю вывести парня и позвать Вэйжа.

Мухаммед заталкивает в комнату сморщенного старика. По обыкновению чуть перебарщивает — тот падает на колени. Лицо пленника напоминает сухофрукт, если бы он был европейцем, я бы подумал, что ему лет восемьдесят, но в Диких Землях суровые условия и нет медицины, ему запросто может быть всего пятьдесят. Худощавый, почти лысый, длинные седые усы свисают с обеих сторон тонкого рта и переходят в бороду. На нем свободный желтый халат до пола. Когда наши кинули гранаты, он, так и не выйдя из дома, потерял сознание.

Старик медленно поднимается и что-то ищет взглядом, я вспоминаю: у него была палка. Ребята спрятали ее для забавы.

— Скажи ему: может пока сесть на стул, — говорю я Хендриксу, и тут, вдруг, старик обращается ко мне на вполне сносном английском.

— Переводчик не нужен, спасибо.

Он садится на край ближайшего стула, его спина прямая, как стебель тростника.

Я отсылаю Хендрикса: у него есть и другие дела, а тут хватит Мухаммеда. Вэйж спокойно сидит и смотрит в разбитое окно. Во мне растет злость, я хочу сбить с него спесь, но это всего лишь старик, и пока его вина официально не доказана. Сдерживаю себя и вымученно улыбаюсь.

— Здравствуйте, меня зовут Роберт, я майор армии Объединенной Европы…

Я запинаюсь, потому что он переводит взгляд темных узких глаз на меня и прожигает насквозь, будто гипнотизирует, так должны смотреть… Вершители, если бы капюшоны не закрывали их лица.

— Приветствую вас, Роберт. Какими судьбами в наших краях?

Кашляю в кулак, чтобы голос звучал увереннее.

— Ищем террористов, нарушающих закон.

— Здесь таких нет, — старик продолжает разглядывать меня, — впрочем, как и законов.

Раскололся так быстро? Не такой уж и мудрец.

— Закон № 2055-11 «О Диких Землях» действует уже без малого двести лет.

— Вот как? — он едва заметно улыбается. — И что же там?

— Там много чего, в частности, информация о запрете в Диких Землях изобретения и использование электричества, радио, чтения, — я киваю головой на шкаф, битком забитый запрещенными древними книгами. — И, конечно, сбора и использования компьютерной техники.

— Я слышал об этом по радио, — тихо говорит Вэйж и опускает глаза, — но не мог поверить.

— От кого? — стараюсь скрыть радость в голосе. Вот она, ниточка к другим!

Старик больше не улыбается, он рассматривает свои обтянутые кожей руки, лежащие на коленях.

— Слава богу, много от кого и, слава богу, я о них ничего, кроме имен, не знаю.

— Не ври мне, старик! — волна злости накрывает меня, я вскакиваю и кричу: — Что вы обсуждаете тогда? О чем трепитесь по радио?

— О чем? — переспрашивает он удивленно и поднимает глаза к потолку. Его рука механически гладит лысину. — Да трудно сказать, ни о чем особо и обо всем. С думающим человеком о чем угодно приятно говорить: о книгах, людях, природе, музыке…

— Не увиливай! Ты только что утверждал, что вы обсуждали закон о Диких Землях!