Анизотропное шоссе. Путеводитель по дорогам, которые выбирают - Михаил Савеличев Страница 59

Каин старательно чертил на поле ряды нолей и единиц. По краям курились прогоревшие жертвенные костры, куда он свалил, как и положенно, десятую часть урожая, воздавая богу богово. Несусветная глупость, конечно, суеверие, но не хотелось очередной склоки с отцом Адамом, который с каждым прожитым столетием становился не только еще более туг на ухо, но и упрямее. Новые веяния патриарха не касались. Он продолжал как заведенный долдонить про утерянный Рай, да швырял при этом посуду в мать Еву, по чьей вине, как Адам утверждал, их из Рая выперли. Авель слушал отцовские байки развесив уши и оттопырив слюнявые губы, становясь неотличим от овец, которых пас с таким усердием, будто совершал литургию.

Но Каин давно просек фишку — богу и впрямь богово. И если хочешь с богом поговорить, то изволь обратиться к нему на изначальном языке, а не на том суржике, в который божественный язык выродился благодаря все тому же Адаму. Работа на поле оставляет много времени для размышлений. И Каину словно в ухо шепнули:

Адам = 0

Ева = 1

Каин = 01

Авель = 10

Все просто! Божественный код. И не башкой надо об землю стучать, с завыванием какого-то бреда, именуемого молитвой, вознося богу славу, а обратиться к нему на его собственном языке.

Вот только где-то крылась ошибка. И Каин не мог ее обнаружить. Начертив последнюю строку нолей и единиц, он отбросил посох и присел на пригорке, откуда открывался вид на исписанное кодом поле. Однако небо оставалось безмятежно синим. Даже облачка не возникло. Лишь летал туда-сюда какой-то очумелый голубь.

Заблеяли овцы, и от неожиданности Каин подскочил. Так и есть! Позади отары брел Авель собственной персоной — в испачканном овечьими какашками рубище, со спутанной нечистой бородой, скрывающей прорехи на груди, и с корявым посохом в руке, которым он, как хвастал Каину, не раз отгонял нечистого, пытавшегося подбить его — первенца! — на столь же нечистые дела.

— Здравствуй, Каин, сторож мой! — еще издали воскликнул Авель, вздымая вверх посох так, будто собирался отвесить брату хороший удар по хребтине.

— Не сторож я тебе, Авель, — буркнул Каин, вспоминая дурацкую привычку отца призывать Каина, как наиболее разумного из братьев, быть сторожем непоседливому Авелю, который постоянно ввязывался в какие-нибудь каверзы. Вечно беременной и кормящей Еве было не до первенцев — заселить Землю родом человеческим та еще работенка для единственной плодоносящей женщины на свете.

— Правильно говоришь, брат Каин, — Авель раздул ноздри, учуяв чечевичную похлебку. Шашлык из баранины ему надоел до смерти, хотелось разнообразия. — Даром что за мной первородство. Ты обязан слушаться меня так, как слушаешься отца нашего, Адама. Первородство за чечевичную похлебку не купишь. Кстати, брат Каин, отсыпь мне похлебки и побольше, не жадничай!

Первородство! — осенило Каина. Он посмотрел на исписанное двоичным кодом поле и тут же отыскал ошибку. Как же он так опростоволосился! Авель = 01, и только потом Каин = 10. Но хуже всего, что придется переделывать заново. Работа нескольких месяцев овце под хвост! Если только…

— Меняю, — сказал Каин робко, но затем чуть смелее. — Меняю, понял?

— А? — Авель мутно посмотрел на него. — Чего меняешь, чучело?

— Мою похлебку на твое первородство.

— Иди ты… — Авель бросил посох на землю, отпихнул ногой подвернувшуюся овцу, подошел к котелку и зачерпнул рукой разваренную чечевицу. — Чего удумал… первородство… ему… подавай…

Горсть за горстью исчезали в широко разинутой пасти Авеля. Он словно и не глотал, а закидывал варево в нутро. Взывать к его совести бесполезно, Каин знал по опыту. Поэтому он схватил посох, размахнулся и ударил сидевшего на корточках брата.

Овцы стояли и все как одна смотрели на Каина, тащившего тело Авеля к выкопанной на краю поля яме. Хотелось наподдать им, чтоб отвернулись, но следовало торопиться — неопалимая купина уже пошла дымком и во всю звенела полупроводниковыми листьями. Сигнал отключения канала Авеля наверняка дошел до Господа. Каин только-только успел закидать землей яму и усесться как ни в чем не бывало на свежем холмике, как купина ослепительно вспыхнула. Овцы шарахнулись от кустов и с жалким блеянием рассеялись по холму.

— Каин, где брат твой Авель? — пуще прежнего зашевелила пылающими ветвями купина.

Каин не стал отвечать — вопрос риторический. Он посмотрел на исписанное кодом поле и ждал. Инфошина разверзлась, да так широко, что код пройдет сквозь нее, как трава сквозь овцу. Но если на выходе из овцы ничего, кроме дерьма, не получается, то здесь он, Каин, получит такое могущество, которое древнему интригану Змею в кошмарных снах не привиделось.

Нули и единицы вспыхивали, поднимались в дрожащий воздух, превращались в дымки. А неопалимая купина продолжала, как заведенная, выспрашивать то, что давно ей известно.

— На запад от Эдема?! — воскликнул Батя, и Отрок, пропахший дымом, будто целый день стоял у мангала и жарил шашлыки из баранины, поморщился. Он никак не мог для себя решить — хорошо ли то, что Батя перестал им являться хоть в какой-то физической оболочке? Наверное, хорошо. Рукоприкладничать не станет, чем грешил во времена оные.