Ссыльнопоселенец. Горячая зимняя пора - Владимир Стрельников Страница 58

– Я буду требовать у руководства серьезного систематического изучения ваших способностей в лабораторных условиях, сержант. Даю слово, что эти исследования вам не повредят. Готовы ли вы оказать нам в этом помощь? Работа будет проведена на станции Ордена, естественно.

– Если вы возьмете меня туда вместе с женами и моей голованой, то почему бы и нет? – согласился я, внутренне возликовав. Если это получится, я вновь окажусь в космосе! И я не очень беспокоюсь за исследования: вряд ли меня разберут на кусочки. А вот прожить с полгодика-годик на станции – неплохо. – Но меня, иначе как после снятия приговора, на станции и корабли силовых структур Федерации не допустят. А потому постарайтесь снять с меня судимость, проф. Тогда поговорим всерьез.

– Это не быстрый процесс. Минимум пара месяцев. А реально – полгода-год. Но я займусь этим, обещаю. А пока мои ассистенты будут снимать показания приборов, будьте добры, укажите мне границы своего клана. – И профессор взял один из больших планшетов, выведя на экран карту земель вокруг Великой. – Держите.

Он протянул мне стилос и внимательно следил, как я обрисовываю границы владений клана Прошлых.

– Вот владения этих кошаков. – Я хмыкнул, поглядев на очерченный немалый кус земли. В него, кстати, и крупный город входил. – Видите, тут, в этой долинке, было центральное имение клана. Да-да, именно тут. Я здесь шел в начале осени и нашел эспаду. Как оказалось, она принадлежала главе клана. Я, кстати, умудрился о нее порезаться. И моя жена, Вера, как-то передала мне остатки воспоминаний самого главы, его последний бой. Я не знаю, это активировало микрочастицы или что-то другое, как вообще они оказались совместимы со мной, но все дело именно в этой эспаде. В результате мне стала подчиняться уцелевшая техника клана.

– А тот планшет, который активировала ваша жена? Он ведь настроен именно на нее, вы не можете его включить? – поинтересовался щуплый парень. С обритой налысо и изукрашенной татуировками головой, кстати.

– Да, его активировала Вера. Но, насколько я потом сумел разобраться, разрешение на активацию дал я. Та кошка, из Прошлых, тоже была из нашего клана.

– Это не кошки. – Профессор неторопливо уселся в раскладное кресло, которое ему установили ассистенты сразу после того, как разобрали аппаратуру и вещи. – Это люди. Просто генномодифицированные. Те останки, мимо которых мы шли, – они все принадлежат людям. У нас достаточно подтвержденных генетических исследований, чтобы утверждать это. Более того, сержант, они могли иметь с нами общее потомство.

– Ни хрена себе… – Я тоже уселся на непонятно как сохранившийся стул.

Какое-то время я молчал, глядя на уверенную суету ученых, а потом спросил профессора:

– А почему их не клонировали? Пусть клонирование человека запрещено, но ведь тут исключительный случай?

– А для чего, сержант? Понимаете, клон не становится автоматически тем, кем он был до взятия образцов. Обычно это просто тупое создание с некоторыми инстинктами. С уровнем интеллекта как у тупой черепахи, агрессивное, бесполезное для чего-либо, кроме изъятия органов. Потому никто и не возражает. Проще вырастить необходимый орган отдельно, – опять вступил в пояснения тот же паренек. Хотя какой это парень, девка это. Просто голос прокурен и сисек почти нет. – Так что будут тупые болваны с хвостами и ушами.

В этой комнате мы сидели еще часов пять. Точнее я не засекал, потому что к завершению работ я и профессор наклюкались нашего, городского вискаря. Очень он профессору понравился. Ну а что, у нас его делает один из тех парней, которые этому чуть ли не с пеленок учатся. Рональд Данни, из семьи потомственных делателей виски.

Убил Рон одного за другим пятерых воздыхателей своей подруги и получил пожизненное. Правда, подруга, по его словам, плакала на суде, жалела, что вела себя как последняя шлюха, но поздно. И Рону тут еще минимум двадцать годов париться, и ей облом, нет жениха-миллионера.

Короче, я из пещеры вышел сам, а вот профа вытащили под белы ручки его помощники.

Сэм только головой покачал, глядя на это безобразие.

А я втихую сунул бритой девице еще один пузырь: у меня их всегда с собой пара штук. Мало ли, пригодятся. Вот и пригодились – профессор стал здорово разговорчив к завершению пузыря.

– Ты понимешь, сержант, нам наплевать на эту планету, на этих вымерших нэков, на ваши потуги что-то отыскать. Но вот на то, что генетическая линейка на этой планете почти один в один с Землей, и цивилизация тут хоть и с какой-то магической хренью, но при этом очень высоко технологически была развита целую тысячу лет назад… А точнее, намного раньше: самый старший механический артефакт мы датировали трехтысячелетней давностью. Ты представляешь, что это значит? Чего киваешь башкой, совершенно не представляешь. Ни хрена себе не представляешь. Да эти все артефакты, эта гребаная магия, или как там эта хрень называется, – ничто по сравнению с этим. И пока мы хоть немного не поймем, в чем дело, карантин с этой планеты снят не будет. Самое странное то, что они даже не пытались выйти в космос, нет ни одного даже близкого подобия космодрома, вообще. А они точно могли бы это сделать. – Профессор попытался торжественно махнуть рукой, но в результате ткнулся носом мне в плечо и захрапел.

Так его, готового, и вытащили. Ладно хоть носилки у нас были, а большинство аппаратуры ученые оставили в комнате управления.

То еще зрелище было, похоже. Вокруг кладбище, темно, торжественно, тихо настолько, что каждый шорох гремит, лучи фонарей выхватывают из тьмы множество постаментов с останками, и пьянющий проф на руках у своих яйцеголовых помощников, пытающийся петь какую-то развеселую песенку.

Призрак немного потаскался за нами, но, похоже, ему это явно надоело. Впрочем, он передал мне еще пару образов-инструкций, но, чтобы расшифровать их, надо посидеть дома с карандашом и бумагой, последовательно вызывая те образы, которые возникли у меня в голове, записывая их и решая ребус. Но, как известно, орешек знания тверд!

Перелет до фермы был будничен, и вскоре я опять стоял на пороге своего дома.

Но на этот раз были отличия. Герда. Ее лапа наконец-то зажила, и псина-голована передавала мне радость встречи изо всех своих немалых радостных сил. Закончились наши обнимашки в сугробе, куда я с ней свалился и откуда нас, смеясь, вытаскивали Вера и Шейла. Вера тащила меня, Шел, сама сидя в сугробе, обхватила за шею и не пускала ко мне Герду.

Вот с этих пор меня моя голована никуда без нее не отпускала. Разве на ночь оставляла с женами, наши игрища для Герды были совершенно неинтересны. Как мне однажды она передала – столько энергии, чтобы сделать потомство. Паразитка, шутки юмора еще шутит.

Пара дней после моего возвращения была практически спокойной. Рутина в участке, где я занимался в основном бумажными делами, которые свалил на меня Илья, один раз пришлось с ребятами растаскивать пьяную драку в кабаке. Ну как растаскивать… там мужики уже черта не испугались бы. Пришлось выстрелить в опустевший зал молотым перцем. Ну да, есть тут такое ноу-хау, вместо слезоточивого газа. На ствол дробовика надевается бумажный цилиндр – и стреляешь холостым патроном. В результате в комнате сплошная взвесь из молотого красного перца с табаком, дышать невозможно совершенно, даже самому обдолбанному. Глаза слезятся, слюни, сопли, легкие горят. Короче, часть скрутили на выходе, а часть собрали в самом кабаке, с пола. Потом отвезли в мыльню, где по одному их полоскали. Эти водные процедуры, кстати, тоже за их счет, потом судья к штрафу добавит. Как и использованные фильтры для древних противогазов, в которых мы их собирали.