Книга сияния - Френсис Шервуд Страница 58
Книга сияния - Френсис Шервуд читать онлайн бесплатно
— Что? Стоит двенадцати солдат? Но ведь евреи не воюют, — щеки императора раскраснелись. — Пошлите за этим искусственным человеком. Я должен сам его увидеть. И за раввином. Да-да, конечно, за раввином тоже.
— А что же пара алхимиков, ваше величество? — отважился напомнить Киракос.
— Алхимики пусть продолжают работать. Я хочу, чтобы все в этом городе занимались тем, чтобы дать мне вечную жизнь. Да, и доставьте сюда того портного, который работал над моим последним камзолом. И пусть готовят печи на кухне — печь придется много.
— Тот портной на самом деле… еврейский сапожник…
— Да что ты такое несешь, Вацлав? Сапожник, который портной, который на самом деле еврей?
— Не сам портной — сапожник, — поправил Киракос, — а его прекрасная жена.
— Значит, жена еврейского сапожника — тот самый портной, вернее, портниха, которая сшила мой камзол? Чем же все это закончится? Евреи захватят власть?
— Она самая красивая женщина в Праге, — заметил Киракос.
— Самая красивая женщина в этом городе, которую я ни разу в глаза не видел? Самая красивая? Я должен оценить ее красоту. Приведите ее ко мне, и раввина тоже, и еще эту штуковину… ну, голема. Подумать только — все это происходит прямо у меня под носом, а я и ведать ни о чем не ведаю! Где был мой двор? Что они там вообще делают? А совет — он сегодня собирался? Где этот тошнотворный мерзавец Румпф, ему положено всем управлять, а он только груши околачивает! Где Розенберг? Оторвите его, наконец, от жены — все равно у них ни черта не получится.
Император вскочил с кресла и заметался по галерее.
— А эта швея, еврейка, — что у нее самое привлекательное?
— Никто ее настолько подробно не видел, ваше величество, — ответил Вацлав.
— Ее лицо, — сказал Киракос, — и ее тело.
— Но ведь это получается все, разве не так? Я должен ее увидеть. Я должен ее получить.
— Она никуда не ходит без своего мужа. Их обычаи…
— Да будь ты проклят, Вацлав! Скажи, Киракос, как это тебя угораздило на нее наткнуться?
— Киракос прячется за стенами их купальни и подглядывает, ваше величество.
— Ничего подобного.
— А ты, Вацлав, как ее высмотрел, могу я спросить?
— Я знаю Рохель с детства, ваше величество.
— Рохель, значит, — осклабился Киракос.
— Теперь все ясно, — объявил император. — Это целый заговор с целью держать меня в неведении. Где этот мерзостный служка? На кухне должно быть хоть что-нибудь, что я смог бы съесть прямо сейчас. Варенье, кусок хлеба… И Пуччи сюда… нет, сперва певцов, пусть они исполнят «Первую книгу мадригалов» Монтеверди. Музыкантов, этих змеев свернувшихся, весь мой оркестр. Горячее вино с пряностями. Ну, живо.
— Ваше величество, а вы бы не хотели немного отдохнуть? Позвольте мне помочь вам улечься в постель.
— В постель, Вацлав? Я не хочу в постель. Сейчас день, и я собираюсь познакомиться с самой красивой женщиной в Праге. Больше того, я должен познакомиться не только с этой еврейкой, но и с человеком-големом — и ты смеешь предлагать мне улегся в постель? Вот ее я точно в постель уложу. Значит, она замужем? Тем лучше. Как насчет права первой ночи, которое прежде супруга всегда принадлежит дворянину, королю, боже ты мой, императору?!
— Этот старый обычай, ваше величество, уже давно вышел из моды.
— В самом деле, Вацлав? А у меня не вышел.
Голем Йосель, обладая силой двенадцати солдат, занимался женской работой. Он мешал овсяную кашу, потрошил кур и рыбу для обеда в Шаббат. Йосель подмел дом раввина метлой из маленьких прутиков, а затем, ползая на четвереньках с тряпкой в руках, отдраил все полы. Он отчистил песком горшки, убрал пепел из очага, высыпал его в компостную кучу, которую еженедельно переворачивал. Отнеся помойные ведра к реке, голем тщательно отчистил их остатками пепла, после чего вымыл и снова расставил под кроватями ночные горшки. Затем он ведрами натаскал воды из колодца во внутреннем дворе, вымыл ею тарелки, вытер их и расставил по своим местам в буфете. Дальше Йосель занялся дровами — нарубил поленьев, составил поленницу и принес хворост из леса. Он также присматривал за детьми, играл с ними во всякие игры — в кости и камешки, в кегли, в лошадку, роль которой исполнял он сам. Йосель провожал женщин до синагоги, дожидался их там, чтобы проводить обратно до дома, ибо, хотя он и считался кем-то вроде евнуха, на женскую половину синагоги ему заходить не дозволялось… равно как и на мужскую.
В тот понедельник Йосель стирал белье во внутреннем дворе в котле с водой, подвешенном над костром, когда вдруг услышал шум. Поначалу он подумал, что разбойники все-таки явились сжечь Юденштадт. Голем немедленно побежал к воротам еврейского квартала.
Первым появился мужчина в шутовском наряде из разноцветного тряпья, что трепетал у него на бедрах, точно юбка ярких перьев. Он нес в руках ветку с позвякивающими коровьими колокольчиками и распевал:
Эй, бродяги и калеки, всем вам радость я пою,
Похваляюсь только тем, что имею и люблю…
Если пожелаешь жребия иного, не имея власти,
Целый мир тогда собой ты, дурачина, застишь.
— Паяцы!
Дети за дверьми домов гомонили, как воронята в гнезде, и хлопали в ладоши. Женщины высовывались из окон на вторых этажах зданий, где они обычно вытряхивали покрывала и откуда выбрасывали на улицу помои. Мужчины городка выбирались из трактиров и, сложив руки на груди, вставали посмотреть, одновременно смущенные и ошеломленные.
Человек в шутовском наряде явно изображал герольда. А за ним, шаркая ногами, влеклось пестрое сборище — уроды, калеки, слабые костями и разумом. Полное собрание гротескных созданий, марширующих под звуки дудки и барабанчика и распевающих непристойные гимны.
О боже, чем бы нам заняться?
Сейчас начнем совокупляться!
Услышав такие песенки, горожанки заохали и заахали. А мужчины расхохотались.
А ну гоните нам монету,
Не то останемся на лето!
«Паяцы, паяцы…»
Уроды расхохоталась и вывалили наружу языки, а потом нетвердой походкой двинулись дальше, кружась и заковыляли в грубой пляске. Одна женщина, колченогая и горбатая, играла на своей дудке прилипчивый мотив. Другая семенила боком на всех четырех, точно краб. Мужчина с карбункулами на шее, крупными и блестящими как яблоки, кривоногий и сухорукий, двигался скачками, посмеиваясь и скаля зубы. Безносый мужчина непрестанно тряс кувшином с галькой. Двое детей с тюленьими плавниками вместо рук хлопали ими и кричали «ура». Женщина, считавшая себя волчицей, рычала и каталась по улице. Прекрасная девушка со спутанными волосами, одетая в лохмотья, чьи ладони были сцеплены в молитве, распевала хвалы Деве Марии.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments