Записки начинающего феодала - Сергей Кусков Страница 58

— Вот, отец Антонио дело говорит! — поднял я вверх палец. — Брак — это таинство, освящённое божественными силами. Значит пусть божественные силы и решат, кто из нас прав. Нет?

Присутствующие мало что поняли, ибо Марина будет держать язык за зубами — знаю её типаж. А догадаться до вызова божий суд — надо постараться. Ибо дело не государственной важности, всего-то из-за шлюхи спор — никто такие силы в своём уме привлекать ради него не будет. Как бы. Из местных. Хорошо быть Лунтиком, хорошо собакою, где хочу своё выкручу, где хочу — покака… Так, стоп, стихоплёт из меня плохой, лучше не надо.

— Я не позволю проливать кровь из-за шлюхи в моём замке! — озверело выпалила Астрид, сверкая очами. Боже, как я люблю грозных женщин! — И при этом прикрываться именем бога!

— Сестрёнка, езжай-ка ты в Кастильяну, и там позволяй или не позволяй что хочешь кому хочешь! — мило и с улыбкой парировал я, и впервые встретил понимание во взгляде сидящего с другой стороны от неё родственничка.

Графский суд. Проводили его обычно в Большой Пиршественной Зале. Ну, то есть на втором этаже донжона, где мы кушаем — Обеденная, причём Малая Обеденная зала (Большой Обеденной в замке нет). А тут мы устраиваем пиры на сотню и более человек. Тут, кстати, мы разложили и Анабель в своё время, когда она меня грохнула. «Мы» — это я и несколько сынков баронов — моих вассалов, компаньоны для нехороших игр и совместной пьянки. Ни одного из них не могу назвать человеком, которому хочется что-то важное доверить (да банально рассказать что со мной случилось на самом деле), да и должность какую дать ни одному из них не могу. Гнилые люди, золотая молодёжь своей эпохи своего региона. Может кто-то из них перерастёт и исправится, станет достойным человеком… Но я-Рома по ним не скучаю. Хотя они, поди, ждут, когда гонцов с приглашениями пришлю — покуралесить.

Опять я отвлёкся. Просто эмоции, как только сюда вошёл, захлестнули через край. Я тут, вообще-то, недавно умер! Или родился заново? Хрен знает, как сформулировать.

— М-да, — выдавил я, глядя на собравшуюся внушительную толпу. Здесь сейчас было около пяти десятков только воинов. В основном те же, с кем час назад бегали — они «на выходном», как можно пропустить такое зрелище, как суд над товарищем, особенно если тебе уже сказали, что убивать граф его не будет? Да это похлеще, чем наши «Суд идёт» и «Пусть говорят» вместе взятые! Ну и из слуг и мастеровых замковых кто-то был, кто также мог себе это позволить, десятка два человек. И просто женщины, живущие в замке, слугами и мастерами не являющиеся, ещё десятка три. Марина тоже была среди зрителей. Это мой первый графский суд, и то, что он возник спонтанно, придавало всем остроты эмоций. Телевидения и концертов тут нет, развлечений мало, а я их последнее время балую, вот пришли посмотреть, может ещё что выкину? Кассандры мать их.

Адольфо (прицепилось это «Гитлер», блин, вслух бы его так не назвать), Прокопий, Ансельмо, Вермунд и монах Эстебан стояли отдельно, выстроившись рядком перед моим графским тронным креслом. Угу, у королей есть трон, и у меня тоже есть трон. Только графский. На возвышении, правда возвышение символическое, всего одна ступенька, но есть. С боков поставили по отроку из личного десятка — для солидности. Чуть в стороне подкручивал ус Вольдемар. Он сотник гвардии, но не министр, не по статусу как бы — на границе у меня ещё четыре сотника. Ещё чуть в стороне стояло трое молодых парнишек, совсем свежие лица — раньше не видел, держащие свитки. Кипу свитков!

— На стол бы положили, было бы лучше, — бросил я им, проходя мимо. — Вдруг уроните?

— Не уроним.

— Неможно, вдруг кто возьмёт в руки? А там жалобы, — парировали они.

— Да и нести до вашего сиятельства далеко, — поддержал первый.

— Дурни! Стол поближе передвиньте, и от стола всех попросите.

Похоже я нарушил какой-то местный ритуал. Ибо вроде как положено, чтобы перед троном было свободное пространство. Почему? Хрен знает, Ричи точно не знал. Мне же понты были до Обратной Стороны Луны, главное удобство и эргономика. Переживу тяжеленный дубовый стол в «зоне психологического комфорта» как-нибудь.

— Адольфо, я в первый раз буду суд править, потому давай ты для начала расскажешь, как у нас что устроено, и как это работало до сих пор? — обратился я к главе новосозданной пару дней назад личной канцелярии, усевшись на жёсткое и в целом беспонтовое кресло. Подушку в следующий раз под попец положить что ли? Или нельзя, типа воин, должен переносить тяготы стойко?

Муж Марины, краснея и бледнея, переминаясь с ноги на ногу, начал лепетать, как-то невразумительно.

— Ну… Вашсиятельство… Люди-то они того… Жалобы пишут. Доносы — тоже. И все они сюда поступают, в замок.

— Короче! — прикрикнул я. — Адольфо, давай так. Я тебя не знаю, но авансом поставил во главе своей канцелярии. Это магистрат, который занимается подготовкой документов, подготовкой законов, моей деловой и политической перепиской. Понимаешь?

Робкий кивок.

— Ансельмо сказал, ты способный, справишься. А значит начинай работать, чтобы от тебя был толк. А толк от тебя будет тогда, когда в моей голове будет порядок и покой — когда я всё пойму, что в графстве происходит с твоих кратких чётко оформленных слов. Готов?

Снова робкий кивок.

— Тогда начинай. Как у нас происходит суд?

— Челобитные от населения, — показно бодро начал вспотевший Адольфо, — поступают в замок. — Запнулся, проверяя, доволен ли я началом. — Здесь мы их разбираем.

— Мы?

— Пока это делали я и квестор Ансельмо… Когда ещё не был квестором. Я был его помощником.

Я кивнул — нормально.

— Челобитные разбирает всегда граф и только граф. Мы для него сортировали дела на важные, не очень важные и совсем не важные. И когда его сиятельство бывал в замке, выделял время и разбирал их, вынося вердикты и приговоры.

— И как, по всем делам успевал это делать?

— Никак нет, — вступился за канцлера… Фу ты, уже и это слово прицепилось, Ансельмо, ибо это был его человек, его бывший помощник и нынешний протеже. — Только важные и части не особо важных.

— А остальные? Папик мой часто в замке не был, дела графские они такие.

Философское пожатие плеч.

— Что-то разбирали мы, особливо пока его сиятельства не было в замке. А что-то до сих пор пергамент в архивах пачкает.

— М-да. Люди, понимаешь, графу пишут, а дела их и жалобы в архивах похоронены… — поддел я, без злобы, с пониманием.

— Вашсиятельство, но вы просто не понимаете СКОЛЬКО их там! — округлил глаза Ансельмо.

— Давай сделаем следующее. — Я картинно прокашлялся, тем более зрители, пришедшие на концерт, нас внимательно слушали. — Я — человек занятой. Моё дело, как владетеля — воевать с орками, вешать разбойников и заниматься развитием графства. Мануфактуры, договора с соседями, с гильдиями. Безопасность населения. На мелочи просто не останется времени. — Вскинул руку, ибо Ансельмо снова был готов возразить. — Я хочу создать особую структуру, apparat prezidenta. То есть канцелярию во главе с канцлером. Канцелярия будет подготавливать документы, как я уже и сказал, вести деловую переписку от моего имени, но также я хочу, чтобы дела не просто сортировались, но не важные и частично не особо важные — также разбирались силами канцелярии или иным магистратом, если по его тематике вопрос. Ибо в имущественный спор, чьё молоко от коровы, если она паслась на поле соседа, моё или соседское, граф не должен даже вникать. Как и спор, почему в прошлом году мне достался этот луг, а в этом его отдали Рамону или Пабло, если я более достоин и заплатил вдвое больше налогов его сиятельству. У нас есть законы, есть указы, есть суд, есть традиции. Большинство дел можно рассмотреть силами опытных чиновников канцелярии, которые рассмотрят их с точки зрения нормативных актов, и примут решение, не привлекая владетеля.