Егерь императрицы. Тайная война - Андрей Булычев Страница 58

– Поздравляю господ унтер-офицеров с присвоением им новых и очередных званий!

– Рад стараться, вашблагородие, благодарю покорно! – отозвался хор голосов из общего строя.

– Внимание, команда, разойдись! В одну колонну становись! – И два строя, разбежавшись, выстроились затем в единый.

– К месту расположения шагом ма-арш!

Знаки различия унтер-офицерского состава по чинам в пехоте

1. Капрал – один ряд золотого галуна (ленты или тесьмы, имеющей плотную структуру, зачастую с добавлением золотых или серебряных нитей) по краю воротника и один ряд золотого галуна по обшлагу рукавов.

2. Фурьер – один ряд золотого галуна на шляпе и по краю воротника и два ряда золотого галуна по обшлагу.

3. Подпрапорщик – один ряд золотого галуна на шляпе и по краю воротника и два ряда золотого галуна по обшлагу.

4. Каптенармус – один ряд золотого галуна на шляпе и по краю воротника и два ряда золотого галуна по обшлагу.

5. Младший сержант – один ряд золотого галуна на шляпе и по краю воротника и три ряда золотого галуна по обшлагу.

6. Старший сержант – один ряд золотого галуна на шляпе, по краю воротника и по клапану кармана, и три ряда золотого галуна по обшлагу.

У егерей в связи с особой спецификой их службы форма была неброская, в ней преобладали зелёные и чёрные цвета. Золотые галуны нашивались на парадные мундиры, на полевых же галуны были в основном серебристого цвета.

Таблица воинских званий в русской императорской армии на время царствования Екатерины II

Офицерский шарф

Первый элемент отличия офицеров от солдат в Русской императорской армии.

Офицерский шарф из красной плотной ленты с несколькими узкими полосами белого шёлка или серебряной нити, или же чёрная лента с несколькими узкими полосами жёлтого шёлка или золотой нити. Носили такой как через плечо, так и на поясе, но к середине 18-го века в Российской империи он окончательно перемещается на пояс и чаще всего носится под мундиром, на камзоле. Кисти его так же прячутся под мундир или, наоборот, выправляются наружу. Чёткой регламентации по ношению офицерского шарфа до царствования Павла I не существовало.

Офицерский горжет

Горжет – нагрудный знак, своего рода медальон, как правило, в форме щита, обычно с геральдическим или государственным гербом. Первоначально элемент рыцарских доспехов для защиты шеи, впоследствии, с исчезновением лат символ «благородства» его обладателя и знак различия офицеров.

Учения команды проходили на полигоне егерей, расположенном за окраиной Бухареста. Здесь возле озёр Флоряска и Тэй было много оврагов, больших полян и лесных зон, где и отрабатывалась тактика действий всей командой, плутонгами и отделениями. Особый упор шёл на стрелковую подготовку и на отработку действий против конницы. Турецкая кавалерия, как всем было хорошо известно, из-за своей быстроты перемещения и была виновницей гибели большей части солдат.

– Конница справа, численностью до двух сотен, дальность до неё пять сотен шагов. Командиры убиты или тяжко ранены, в живых остался один только капрал Травкин. Время пошло! – выкрикнул Карпыч.

Кузька как-то застопорился, потом засуетился и, выкрикнув что-то нечленораздельное, прицелился из своего штуцера в указанную сержантом сторону.

– Травкин, дурья твоя башка, вот нельзя на старших при их подчинённых ругаться, но ты же ведь их сейчас всех вот на энтом самом поле только что угробил! – орал злой унтер. – Ты чаво засуетился-то? Ты чаво за свой штуцер, словно рядовой стрелок, схватился?! Ну вот скажи мне на милость-то, а?! Ну собьёшь ты одного всадника пулей, а все остальные твоих солдат саблями посекут, тебя самого на аркане утащат, а потом будут со спины медленно кожу пластами снимать, ещё и улыбаться при этом приветливо. Чаво делать-то нужно было, ну-у?!

– Надеть штыки на ружья и собрать всех людей в каре, господин сержант, – бормотал Кузька, хлопая глазами. – А потома отстреливаться да отбиваться, бросая гренады, и при всём энтом пятиться к оврагу.

– Опять неверно, Кузьма, – покачал головой ветеран. – Вот рано тебя ещё пока в капральство-то возвели, тебе бы ещё годков пять надо бы в рядовых тянуться. Оглянись, во-она овраг-то, в пяти десятках шагов всего от тебя. Всех переметнул через него, да и встретил ту конницу залпами с другой его стороны. Посчитай-ка сам, вы по времени их подлёта к этому буераку как раз таки ведь туды успеете перебежать. Они же через такую преграду ни за что ведь не рискнут намётом идти! Им же время нужно, чтобы тут замедлиться и аккуратненько его миновать. Вот тут-то вы их всех и выбьете скопом. Думать нужно, Кузя, всегда крепко башкой думать, а не тем пальцем, что у тебя на спусковом крючке лежит. У тебя уже вон свои люди в подчинении состоят, а ты-ы!

– Беречь их надо, – всё журил молодого командира старый солдат.

Лёшка в это время сидел возле Курта. Молодой оружейник три дня возился с их «веслом», «дурындой» или «винтовальной пищалью», как называли егеря эту длинную, тяжёлую и неудобную винтовку. Захваченная в своё время трофеем в Бендерах и доработанная потом дедом Курта, была она очень капризна, но при должном умении била за семь и даже за восемь сотен шагов. И теперь немец шлифовал своё уменье в этой точной стрельбе и подгонял её хитрый прицел под себя.

– Бах! – ружьё чуть скакнуло на сошках и мягко толкнуло Шмидта в плечо. Как Алексей ни вглядывался в свою подзорную трубу, он всё никак не мог найти на такой дальней мишени пробоину.

– Есть, вашбродь, есть дырка! – донёсся издалека слабый голос Лёньки. – На вершок вниз и на два вправо от яблочка она вошла!

– Гуд, я понять, – кивнул оружейник. – Пуля всё время вправо уходить. Десять пуля, десять раз дырка вправо. Чуть-чуть прицел поправлять надо. Тогда стрелять очень хорошо, а вот чистка это очень плохо, – и что-то ворча себе под нос уже на немецком, Курт начал долгую чистку капризного винтовочного замка.

– Ваше благородие, господин поручик, тут такое дело у нас, – мялся у входа Макарыч.

Алексей отложил свой самодельный блокнот с записями в сторону и встал из-за стола. За спинами его заместителя с понурым видом стояли двое.

– Что опять натворили? – Лёшка со строгим видом оглядывал Потапа с Ермолаем. Странно, эти двое, капрал и рядовой, будучи «ветеранами» команды, ни в чём предрассудительном никогда ранее замечены не были. Серьёзные, ответственные и добросовестные служаки. Оба хозяйственники и умельцы, каких ещё поискать надо!

– Давай, злыдни, говорите, чего теперь-то мнётесь? Раньше нужно было своей башкой думать! – злющий сержант подтолкнул к Егорову Потапа. Тот с самым несчастным видом вздохнул и вынул из оттопыривающего кармана мундира кожаный мешочек, перевязанный тесьмой.