Распыление 3. Тайна двух континентов - Дмитрий Зимин Страница 58

Иван

Открыв глаза, я увидел каменный потолок. Некоторое время тупо пялился на него: разум проводил ревизию организма. Голова - на месте, руки-ноги - на месте, мочевой пузырь... М-да.

На этой оптимистической ноте я торопливо вскочил. Из глаз посыпались такие крупные искры - любой высоковольтный провод позавидует.

Оказалось, потолок был невероятно низким. Метра полтора, не больше.

Когда в глазах перестало искрить, я огляделся. Пещера была громадной - если не брать во внимание то, что даже Машке здесь пришлось бы пригнуться.

Сумрачное пространство уходило вдаль и вширь, на границе видимости сливаясь в сплошную тёмную муть. Наверное, таким видится мир зернышку пшеницы, попавшему меж двух жерновов...

На первый взгляд, пещера была пуста. Но когда дыхание успокоилось и я немножко пришел в себя, стал различать голоса: кто-то непрерывно стонал и нашептывал.

Оглянулся. На краю зрения мелькнул неясный силуэт... Когда я постарался его рассмотреть, видение пропало.

Всё ясно. Призраки. Неупокоенные духи. Учитель говорит, все бродячие души рано или поздно попадают в место, где ничего нет. Ни времени, ни пространства, ни жизни ни смерти... Подобно мусору, сносимому течением, их рано или поздно приносит туда. В пещеру Мариматле.

Он рассказывал, что когда-то Мариматле был обычным городом в Прави. Но его прокляли. Жители умерли и стали первыми неприкаянными душами... Город постепенно погрузился в Навь.

Если я каким-то образом попал в эту пещеру... Тогда я точно попал.

Услышав ехидный смешок, я опять подскочил.

- Уййй...

- Что, больно?

- А ты как думаешь?

Парень, который возник перед глазами, на вид был не старше Машки. Такой же отчаянный взгляд, постоянно шмыгающий нос и... ах да. Главное украшение переходного возраста. Прыщи...

- Да ладно, не злись. Привыкнешь, - снисходительно сказал он, наблюдая, как я потираю макушку.

- Даже не собираюсь.

Парень мне не нравился. И я ошибся подумав, что он похож на Машку... Во-первых, у моей напарницы не было прыщей. Во-вторых, взгляд у него был не отчаянный, а равнодушный. Циничный. Такой, будто весь мир, и я вместе с ним - не более, чем плевок под ногами. Разотри и забудь.

Волосы длинные, светлые, стянутые в резинку на затылке. И сальные. Да и мордашка какая-то усталая, замурзанная.

Огромная, не по размеру, байкерская куртка вываляна в пыли, за ушами грязь, ногти на пальцах окружены траурной каёмкой...

Такой вот самый страшный злодей всех времен и народов.

- Ты Линглесу.

- Меня зовут Жак лё БигМак! - ясненько: имя для нас - больное место...

- Очень приятно, Иван.

Не задумываясь, я протянул руку. Ведь именно так делают, когда знакомятся, верно? Парнишка отскочил.

Так как о потолок ему стукаться было неохота, передвигался он бочком, как краб.

- Успокойся, я не сделаю тебе ничего плохого.

- Ха! Думаешь, я боюсь?

- Нет, правда... Давай просто поговорим.

Я уселся по-турецки, изо всех сил стараясь излучать уверенность и спокойствие. На деле я их не чувствовал. Пещера Мариматле - не такое место, где можно чувствовать себя спокойно.

Воздух здесь мертвый, безвкусный. Теней нет - так как нет источника освещения; голоса звучат сухо, безжизненно - будто их перед употреблением хорошенько прожарили на сковородке.

Человек здесь - живой человек - постепенно стирался. Истончался до тех пор, пока не обнажится душа. Да и она со временем теряла память и забывала себя...

Сколько понадобится времени на то, чтобы потерять память - я не знал. Не думаю, что много. Природа этого места, не обладая собственной энергией, высасывала её из всего, до чего могла дотянутся.

Уже сейчас я заметил, с каким усилием делаю вдох. А потом выдох. Моргаю, говорю... Очень скоро придется заставлять сердце биться и кровь бежать по венам. И в какой-то момент придет мысль: а стоит ли напрягаться? Тратить силы на то, чтобы заставлять непослушное и тяжелое, как колода, тело - жить... Зачем, если можно обойтись без него? Стать лёгкой, как ветерок, душой, вспорхнуть под низкий потолок и полететь...

Линглесу вновь подобрался поближе. Был он похож на маленького петушка, которого хорошенько потрепали старшие собраться. Потрепали, но не лишили при этом наглости и гонора.

- Зачем ты украл Мертвое Сердце? - брякнул я. Тут же пожалел: надо было усыпить бдительность, начать как-то издалека...

- Я ничего не крал. Я взял то, что моё по праву.

- О как.

- Оно принадлежало моему отцу.