Дорога волка - Ричард Ламберт Страница 57

– Отойди сейчас же, – сказал полицейский. Он точно чего-то боялся.

Я кое-что шепнул волку в ухо. А потом со всей силы оттолкнулся пятками.

Это был не столько прыжок, сколько падение. Пока мы падали в воду, волк барахтался, как пойманная рыба. Мы упали в протоку с громким всплеском.

Вода была такой холодной, что у меня перехватило дыхание. Я вынырнул, тяжело дыша. Волк тоже вынырнул. Высоко подняв голову, он поплыл. Я вытянул руку, распластался, загородил волка от пуль своим телом. Мокрая насквозь одежда тянула на дно.

– Не надо! – крикнула Дебс полицейским.

– Стойте! – крикнул полицейский.

Мы то ли плыли куда-то, то ли просто отдались на волю течения. Мы двигались очень медленно. Так медленно, что полицейские, прыгающие с камня на камень, не отставали от нас.

– Пристрелите его! – крикнул Шеридан Бенедикт.

Одежда стала настолько тяжёлой, что было трудно держать голову над водой. Плыть тоже было трудно. Я держался между волком и мысом, чтобы полицейские не могли стрелять. Волк, похоже, понимал, что я делаю, и плыл в одном темпе со мной, закрываясь мной от полицейских.

– Вперёд, Люк! – крикнула Дебс.

Я засмеялся. По-настоящему засмеялся.

Мы проплыли скалу, за которой соединялись протоки.

Полицейские молчали. Ни одного звука, кроме журчания и плеска воды. Я перевернулся на спину. В тумане все ещё виднелись силуэты полицейских. Мелькнул ещё один, более чёткий и тонкий – Дебс. Она стояла на самом краю скалы. Я завыл, Дебс завыла в ответ. А потом остался только туман.

Я видел только берега проток. Через несколько ярдов туман сгустился и спрятал берега. Волк плыл вместе со мной.

Было трудно понять, как быстро мы движемся, потому что не было точки, относительно которой можно было бы измерить скорость. Туман становился то плотнее, то реже, но не развеивался.

Мне хотелось знать, далеко ли до моря. Или мы уже в море. Я попробовал воду на вкус. Не солёная, не как в море.

Вдруг слева я увидел два силуэта на уровне берега. Они не становились чётче, просто недолго прошли наравне с нами. А потом растворились.

Что-то коснулось моей ноги, толкнуло в спину. Небольшая льдина. И ещё несколько. Я плыл между льдин.

Поток – может, река? – уходил в сторону. Наверняка. Иначе как ещё два силуэта могли вдруг появиться впереди? Или, может, это просто очередная ошибка. Неисправность моего мозга. Безумие. Наверняка оно: впереди на берегу стояли мама и папа.

Туман не развеялся полностью, но стал реже, и я смог их разглядеть. Они не спускались к воде. Даже не звали меня.

Я нырнул. Солёная вода. Холодная. Я вынырнул. Тело всё больше немело. Мимо плыли льдины. Мама спустилась по берегу к небольшому пляжу, на который заползали ленивые волны.

– Мама! – крикнул я.

Я не чувствовал ни клеточки своего тела.

Кожа на папином лице обветрилась и потрескалась. Мама улыбалась.

Я провалился в холодную коричневую темноту. И вынырнул.

– Папа! – мой голос ослаб, я почти шептал.

Он не двигался. Она не двигалась.

Держаться на плаву становилось всё труднее.

Грязная темнота. Глоток воды.

– Ма!.. Па!..

Я всплыл. Они манили меня жестами.

За спиной было печальное болото. За ним – полиция, школа. Мистер Бонд. Иэн. Соцработники.

Малки, мисс Эндрюс, Шеридан Бенедикт.

Дебс. Бабушка.

Любовь – непростая территория. Всегда за спиной.

Я посмотрел на маму и папу. Они не двигались.

Я повернулся и поплыл против течения, к болоту.

Мама и папа не издавали ни звука. Я плыл так быстро, как получалось.

Течение было сильным. Я пинался, скрёб руками, кричал на солёную коричневую воду. От каждого движения мои мышцы болели. Я нащупал ногами грязь, соскользнул. Яростно отбиваясь ногами от течения, я вытянул руки вперёд, снова нащупал грязь. Нога утонула в ней. Ещё шаг – и я стою на грязи, в грязи, почти свободный от власти течения. Я полз. У меня было такое ощущение, как будто я забыл снять рюкзак, полный камней. Но я полз, хотя каждое движение причиняло боль. И я выполз на грязный берег, к цветам вереска, к странным болотным растениям, похожим на салат. И рухнул на землю.

Я перекатился на спину.

Противоположный берег и пляж на нём были пусты.

Но посреди реки всё ещё был волк, гордо задравший голову.

Он будто ждал меня.

Я вдохнул, чтобы крикнуть ему что-то, но он отвернулся и растворился в тумане, уносимый течением протоки.

Я надеялся, что с ним всё будет хорошо. Что он выживет. Волки нужны миру.

Туман полз. Плыл. Я медленно протяжно дышал.

Вода плескалась у моих бесполезных онемевших ног. Я выполз по грязи дальше, на вереск, и лёг, собираясь с силами. Надо мной плыл мокрый плотный холодный туман.

Я с трудом встал на ноги.

Ветер коснулся моей кожи. Я вздрогнул.

Я никак не мог унять дрожь. Я побрёл по вереску, думая про смех Дебс и про бабушкино молчание. Моё тело было тяжелее, чем когда-либо прежде, но я чувствовал себя опустошённым. Лёгким. Меня радовал ветер, качающий вереск, ползущий по моей коже. Меня радовал шум текущей воды. А когда ветер стих, с далёкого поля донеслось блеяние овец. Где-то в тумане свистела болотная птичка. А потом откуда-то с болот донеслись голоса.