S-T-I-K-S. Парабеллум - Денис Владимиров Страница 57

Да, можно сказать «фас» бой-бабе, переложив на нее нелегкую ношу.

Но нельзя.

И что за сопли?

Выругался про себя, стараясь, чтобы на лице не отразилось ни тени эмоций.

Предупредил? Да.

Каждый знал, чем грозило воровство? Да.

Сейчас спустишь на тормозах крысятничество и то, за что сам обещал на куски резать, затем дальше – больше. Не уследишь, кто-то расслабится, последует примеру, другие поймут, в чем заключается слабость их главного. Затем не заметишь, как все под монастырь пойдут.

Итоги? Они могут быть… Точнее, будут самыми печальными.

Мне вышка, им петля.

Паршивая овца все стадо портит.

Поэтому от моего решения зависела не только моя жизнь, но и группы людей, само их существование. Взялся за гуж – не говори, что не дюж. И слабости быть не должно, максимум, когда ее никто не видит.

Остальное – от лукавого.

– Посмотри мне в глаза, – сказал я спокойно.

И все равно голос глухой, глотка чуть пересохла. Но руки не дрожали. Непросто. Уверен, перед сном догонит откат, буду думать, как о тех убитых мной муровских девках, когда я валялся на больничной койке. Вспоминать их фото и непростую судьбу. Как бы сложилось все, если бы не Улей… Но это – потом!

Сейчас – действие.

Возмездие.

Через подобный выбор проходили все командиры-штрафники. И моя подруга, обычная девушка, не страдающая садизмом, тоже находилась на моем месте и… и пересилила себя, взяла грех на душу. Если не готов принимать такую ответственность, действовать жестко и жестоко, когда необходимо, не нужно было соглашаться на лычки.

Точка.

Марго подняла взгляд, в ее душе проснулась надежда. Даже радостные огоньки блеснули. Я же поднял «Глок» на уровень ее головы и выжал спуск, успел заметить, как расширились от ужаса зрачки, как мгновенно на лице возникла печать обреченности. Постаралась отшатнуться, но куда там. А дальше грохнул выстрел, пламя опалило брови и волосы жертвы, пистолет чуть подбросило в руке, а на левой лобной доле бывшей падшей рейдерши появилось небольшое аккуратное отверстие, вместе с брызгами крови. Некоторые попали на лицо валькирии. Та, плотоядно усмехаясь, слизала их с губ.

Сука ненормальная!

Уже мертвое тело свалилось на бок. В итоге девушка лежала, будто изначально уснула в позе эмбриона. Лицо стало каким-то умиротворенным, я же запоминал все. Да, потом будут и другие дебилы, которые не понимают обычных человеческих ясных и внятных слов, но… это надо было запомнить.

Зачем? Почему? Потому что я так решил, чтобы в итоге не сделалось для меня убийство самым простым способом решения любых проблем.

Присел рядом на корточки, проверил пульс. Мало ли. Надо убедиться в окончательной смерти бывшего члена отряда.

Закрыл ей глаза.

– Все там будем, – сказал, а потом обернулся и ни к кому не обращаясь, приказал: – В сторону ее аккуратно уберите.

Однако все три, я надеюсь, в будущем фурии бросились выполнять. Анна и Милли побледнели, и лишь людоедка продолжала хищно раздувать ноздри, всем видом выказывала мне одобрение, только большой палец не показывала.

Именно она, с одной стороны, не уследила за подопечной, с другой вовремя успела ту поймать с поличным во время ее уединения после загрузки в пионерлагере, которая прошла в штатном режиме, за исключением слабосильности грузчиков.

– Я этих, сук, наркош сразу вижу! – категорично заявила Мари. – У них глаза блестеть начинают в предвкушении и настроение сразу в потолок! Порхают, блин. Вот-вот кайфанем. Что алкаши, что они! Муж такой был, вечно ходит с хмурой мордой, как водочкой запахло, все, и веселый и ласковый… Сучара! – подумала, потом добавила виновато: – Командир, готова понести наказание, просмотрела крысу!

– Просмотрела сама, сама и выявила. Главное – вовремя. Поэтому пока тебе взысканий не будет. Но… Это первое предупреждение.

В это время из кабины вывалился Винт, морда красная, глаза бегали.

– Вот, нашел! Извини, на автомате в карман сунул! – на ладони правой руки лежал старый «ТТ» без кобуры и два магазина в левой.

– Где ты его нашел?

– В гараже, в смотровой яме, когда инструменты грузили. Там еще пачка денег была в коробке…

– Говорю всем и один раз, больше повторять не буду! – повысил голос я, чтобы услышал даже сектант. – То, что вы находите и берете для себя в рейде попутно, не запуская руки туда, куда не нужно, – это ваше. В одиночку убили зараженного, без использования средств отряда, в частности тяжелого вооружения, добыча ваша. Возможный объем вещей, которые вы можете взять, ограничен следующим фактором, чтобы не мешало отряду выполнять задачи, то есть не перекрывало свободного выхода из автомобиля. Я все сказал.

– Так мне можно себе его оставить? – посмотрел на меня изумленно водила.

Нет, все же как трудно… Вроде бы это стандартная практика. «Положняк», как говорили мне матерые рейдеры. Но…

– Да, это твое. Ты. Его. Нашел. А не подобрал с убитых из отрядных средств врагов. Сейчас за руль «Урала» с тобой в прикрытие Мари с «ПКМ». – Как я успел выяснить, с пулеметом она управлялась на раз. – Двигайтесь за нами. Держишься близко. Не отстаешь. Дистанция десять – двадцать метров. И не расслабляемся. Обо всем подозрительном докладываешь.

Если бы не гендерное, именно у валькирии характер и какие-то психологические задатки настоящего пулеметчика. Отсутствие страха смерти, азарт, который позволяет преодолевать себя, наплевательское отношение к жизни врагов. Эта не будет думать про «тварей дрожащих», она их всех по правилу из элементарной алгебры помножит на ноль, раздувая кровожадно ноздри. И это правильно, потому что боец с «ПКМ» – это одна из приоритетных мишеней на поле боя.

Выехали в направлении деревни. Я за рулем «Мародера», а на сиденье рядом, с моего молчаливого одобрения, перебралась задумчивая Анна. Три километра по хорошей проселочной дороге на мощных автомобилях преодолели минут за десять. Неслись быстро, распугивая редких птиц с веток берез, практически подступающих вплотную к дороге. Что не могло не нервировать. В памяти были еще живы картины, как на меня в головном дозоре напал рапан.

Что сказать про деревню Терешкино?

Обычное довольно зажиточное российское село, не без признаков упадка в виде отсутствия полномасштабного финансирования административных зданий, которые нуждались в косметическом ремонте.

Тихо-тихо.

Зараженных, даже пустышей, тоже не видно.

Но на сердце тревожно.

Засады здесь не опасался. Никаких на то причин не имелось. Маршрут мой был известен многим до пионерлагеря. После я никому не сообщал из командования, что поеду через поселок. Сделал так, не исходя из паранойи или целесообразности, а просто сам не знал, смогу ли еще заглянуть сюда.