Великая степь - Виктор Точинов Страница 56

Несмотря на неприкрытую угрозу, такой поворот дела внушал надежду. Хотя, насколько она знала Гамаюна, выменивать жену на боевую технику он не станет. Ни под каким видом.

— Только не говори, что Драконы подчиняются волшебным заклинаниям или заколдованным перстням, — отрезал хан. — Шесть погонщиков Драконов Земли живут у меня. Одних я выкупил, других взял силой. Они больше не носят колодок и не собирают навоз. У них есть юрты и молодые ласковые жены. Со мной они могут стать большими людьми — и никогда не вернутся к Карахару. Слушай меня внимательно, женщина, и передай мужу, если увидишь его. Я не родился на белом войлоке ханской юрты — мой отец был простой нойон. Мне шла двенадцатая осень, когда враги убили его и разорили кочевье. Я остался старшим мужчиной в семье. Кибитка с моей матерью и братьями скрывалась от врагов в лесных дебрях. У нас не осталось скота. Чтобы прокормить семью, я убивал стрелами рыб — и мы ели их. [10]В первый поход я шел по пятнадцатой осени — во главе сотни воинов, помнивших моего отца. Шел на его врагов — и их кости растащили по степи шакалы. Четырнадцать нойонов избрали меня ханом, думая править моими устами. Сейчас они мертвы и имена их забыты…

«Века идут, но ничего не меняется», — подумала Милена. В Степи тысячи нойонов — ханами становятся десятки из них. А каганами, ханами ханов, — единицы. Она, дочь выслужившегося без протекций генерала, хорошо знала, какой он бывает — путь наверх. Путь, на котором приходится переступать через вчерашних друзей и предавать вчерашних покровителей… Немногие из тысяч молодых лейтенантов становятся генералами. А маршалами — единицы. Она знала этот путь и сама шла схожим — тогда, до Прогона. Подковерные волчьи схватки между людьми науки не менее жестоки, чем у людей в погонах. И проигравших точно так же пожирают…

Но зачем Сугедей говорит все это — ей? Не разделяет мнения о том, что дело женщины рожать детей и доить скот? Или сделал для жены Карахара исключение? Надо понимать, уверен, что обмен на Драконов пройдет успешно. И заранее готовит Милену на роль посла. А при ином раскладе все сказанное умрет вместе с ней…

Что новая женщина хана не интересует — он дал понять ясно. Ну, это мы еще посмотрим… В пиковой ситуации можно сыграть роль Шахерезады, пересказывающей «Кама-сутру» — и не словами. Едва ли здешние табунщицы владеют всеми придуманными к двадцатому веку изысками… Не зря владыки возмещают качество количеством наложниц…

— Под моей рукой тридцать раз по десять тысяч кибиток — продолжал Сугедей. — И число их растет. Каждый, кто не хочет всю жизнь пасти глупых овец, приходит ко мне и становится воином. А кто не приходит… Что же, тот пусть пасет скот — но мой скот. И на моих землях. Я дважды разбил ак-кончаров и выгнал их с тучных пастбищ. Глупец Нурали шлет ко мне послов, думая, что враг его врагов станет ему другом. Он не просто глуп. Он мертв. Дело даже не в том, что один мой воин стоит пяти его. Нурали не понимает, что в степи должен быть один владыка. Тогда коротконосых не спасет их стена, а изнеженным жителям западных оазисов не поможет пустыня, отгородившая их от мира… Запомни и передай мужу: не стоит ни о чем договариваться с мертвецами. Нурали мертв. Стоит договариваться с живыми. Со мной.

Сугедей замолчал. Милене стало зябко. Хотя хан держался вполне дружелюбно. Страшны были не его слова — страшны были ее из них выводы.

Мертв не один Нурали. Мертва и Девятка. Она всегда знала, что чуждый Великой Степи городок обречен. Теперь увидела и его могильщика. Все правильно. До сих пор за них просто не брались по-серьезному. Карахар сумел запугать патриархальных табунщиков Нурали Драконами Земли. Этого не запугаешь ничем. Если он не выменяет технику на нее — возьмет в бою. Ак-Июс показал, что это вполне возможно. И слова о силе его воинов — не блеф. Она видела их в деле. Железная дисциплина плюс незаурядное умение. Оружие на порядок совершеннее, чем джериды и кончары адамаров. Глинолицых они прикончили без потерь — с двумя легко раненными. Глинолицых, недавно прорвавших периметр… Договориться с Сугедеем Девятка сможет, это верно. Но это не спасет ее от внезапного удара… Те шестеро погонщиков — они ведь многое смогут рассказать про системы охраны и обороны… Возможно, уже рассказали.

Но что хан делает здесь, в предгорьях? Никаких кибиток и стад с ним нет — лишь несколько тысяч воинов. Везли ее, не завязывая глаз. Размеры лагеря и количество людей Милена примерно оценила.

Она так и спросила его — прямо, в лоб. У Милены начал смутно созревать новый план…

Сугедей ответил. Карты он раскрывать не боялся.

— Я пришел прикончить онгонов в их берлоге. И прикончу — точно так же, как перебил их глинолицых рабов. Эти самозваные восьмипалые демоны посмели вмешаться в мои дела. Овладели душами нойонов двух туменов… А может, и душами всех их воинов. Но сейчас каждый мой нукер носит железный шлем — и онгоны не властны над нами. Я уничтожу их.

Всё просто и ясно. Демоны или не демоны — вставший на дороге будет уничтожен. Не надо быть ясновидящей, чтобы понять — пути хана и Девятки скоро скрестятся. Что тогда? На сколько Карахар сможет оттянуть неизбежный конец? На год? На два? Или пока не кончатся патроны?

Она стала спрашивать — еще и еще. Он отвечал, когда подробно, когда скупо. Все совпадало с первым мнением Милены. В Степь пришел новый харизматичный лидер, способный взорвать старый миропорядок и основать сверхдержаву, заставляющую трепетать соседей…

Важной оперативной информации Милена не услышала. Да и не хотела услышать. Под конец своих вопросов она обращала внимание лишь на одно — как Сугедей реагирует на нее. Лично на нее. Не на жену Карахара.